О работе психолога с последствиями психотравмирующих ситуаций

Психолог-консультант, специалист в области кризисной помощи с опытом работы более 20 лет, член Гильдии психотерапии и тренинга, преподаватель Института практической психологии «Иматон» Ирина Михайловна Узянова в ходе открытой встречи рассказала об основах антикризисной психологической помощи, о психотерапевтической работе с утратой и гореванием, поделилась практическими приёмами и методами.

«Сегодня поговорим об основах антикризисной психологической помощи, я постараюсь акцентировать внимание на комплексности сопровождения семей, которые находятся в кризисе второго типа. Что это такое — мы с вами разберём. Обозначу особенности работы с утратой, гореванием, переживанием стресса вследствие кризисных ситуаций второго типа. Немного остановлюсь на тех приёмах и методах, которыми вы можете пользоваться в работе с состояниями, вызванными этими ситуациями. Ну и обязательно поговорим о формировании развития стрессоустойчивости: это важно и для самих психологов, но важно и с той точки зрения, что этому психологи обучают клиентов, это одна из задач консультирования», — так обозначила тематику открытой встречи И.М. Узянова.

«Мы будем говорить не только о кризисном консультировании, немного затронем кризисную психотерапию, и я сделаю акцент на оказании экстренной психологической помощи непосредственно тем, кто стал жертвами каких-то ситуаций», — подчеркнула Ирина Михайловна.

«Я представляю сегодня свой опыт, он может не соотноситься с тем, как это происходит у других психологов или написано в литературе», — отметила И.М. Узянова.

Кризис как психологическое состояние характеризуется особым переживанием — невозможностью. Кризисное состояние — это состояние экстремального напряжения сил для преодоления принципиально новых препятствий, возникшее под воздействием кризисной ситуации.

Диагностические критерии кризисного состояния:

эмоциональный компонент (негативный характер, высокая интенсивность, многообразие, противоречивость, необычность, неприемлемость и неприятие переживаний);
когнитивный компонент (неспособность человека найти выход из создавшейся ситуации: «я не знаю, что мне делать);
мотивационный и поведенческий (из-за потери важных смысложизненных ориентиров наступает глубокая апатия: «я ничего не хочу», «мне ничего не надо»).
«Как вы сможете отличить то состояние, в котором пришёл клиент, от некризисного состояния? Во-первых, вы будете наблюдать вот это состояние невозможности. Либо клиент очень эмоционально об этом говорит, могут быть слёзы, повышенная интонация, вегетативные реакции в виде пятен, потливости. Любо реакция противоположная: человек говорит об этом очень монотонно, глядя в одну точку, но точно опишет вам все эти три компонента. Если не опишет, то вы с помощью вопросов сможете уточнить, человек находится в кризисном состоянии или нет», — пояснила Ирина Михайловна.

Кризисная ситуация — проблемная ситуация, которую нельзя игнорировать, решить привычным способом и в короткое время.

Кризисные ситуации первого типа: жизненные ситуации в нормальном цикле обыденной жизни (затрудняют и осложняют жизнь и реализацию жизненного замысла, но при этом сохраняется возможность преобразовать жизненную ситуацию): разводы, острые фазы возрастных кризисов, изменение места жизни, учебы, работы, болезни.

Кризисные ситуации второго типа: неожиданные трудные ситуации, которые нарушают базовое чувство безопасности личности (приводят к разрыву жизненного пути, развитию травматического и посттравматического стресса): тяжелые утраты, физическое и сексуальное насилие, экстремальные ситуации природного, техногенного или социального характера.

«Что является важным для вашего осознания и включения в работу — что источником психических расстройств является не сама травматическая ситуация как таковая, а тот негативный смысл, который мы вкладываем эту ситуацию», — подчеркнула Ирина Михайловна.

Травма есть утрата жизненно важных смыслов. Смыслы, в свою очередь, формируются в реальных условиях жизни под влиянием различных социально-психологических факторов, позволяющих воспринять, понять, оценить, действовать в соответствии со своими морально-нравственными нормами, личностными паттернами, жизненным опытом.

«Когда я работала с беженцами, очень важно было то, как они интерпретируют происходящие в их жизни события. Когда удавалось переключить модальность на то, что да, произошло очень неприятное событие, вы уехали из своего дома… Берём тот вариант, когда дом не пострадал и никто не погиб в этой семье. Но даже в этой ситуации потеря дома рассматривается как серьёзная травма. И если получалось переключить, то уже дальше люди передвигались в другую страну или в другой город с ощущением, что они едут познавать новое», — поделилась опытом Ирина Михайловна.

«Если говорить об антикризисной помощи, то очень важно, чтобы вы, коллеги, зафиксировали: при устойчивой психике, более готовой к тяжёлому, длительному напряжению и энергичной реакции на травматическое событие, негативное травмирующее воспоминание постепенно угасает и перестаёт быть острым, — отметила И.М. Узянова. — Эти два компонента очень важны: стрессоустойчивость и энергичная реакция. Замирание, ничегонеделание, когда просто сидишь и ждёшь, — это усугубляет длительность и переживание травмирующего события, то есть травмирующее восприятие живёт дольше в твоём сознании и тобой руководит».

«Индивидуальная значимость травмы снижается тогда, когда удаётся отреагировать травматичные события в достаточной мере. Что такое достаточная мера? Она у каждого своя, как-то её просчитать, пожалуй, невозможно, но что точно возможно: травма должна быть отторгнута, чувства должны быть отреагированы вовне, проговорены с другим человеком, отплаканы, как-то выражены», — подчеркнула Ирина Михайловна.

«На консультацию обращается военнослужащий, который был в зоне боевых действий и потом был ещё в плену и ранен, находится в процессе реабилитации. И ему необходима консультация психолога.Он не может проговаривать то, что происходило… Арт-терапия плохо с военнослужащими работает, они такие все собранные, не очень готовы рисовать или лепить. Но тем не менее кусок пластилина в руки я ему всё равно положила. Говорю, пока мы будем с вами разговаривать, вы просто его мните: как-то отдавайте то, что вас напрягает очень сильно.

Моя задача — объяснить ему, что, если вы сейчас не готовы говорить, вы должны помнить, что рано или поздно вам это нужно сделать и выбрать тех людей, с кем это сделать будет легче для вас, — рассказала Ирина Михайловна. — Мы с ним договорились, что как только он почувствует, что он хочет поговорить об этом не только с сослуживцами, он придет на консультацию. Через очень длительное время всё-таки он пришёл и сказал, что «теперь готов это сделать, но не буду на вас смотреть». Я ему предложила просто идти по улице, разговаривать об этом, и это сняло напряжение, он смог это сделать. И смог отреагировать окончательно».

И.М. Узянова поделилась наблюдениями об особенностях оказания кризисной психологической помощи, накопленными за 20 лет работы.

При оказании экстренной психологической кризисной помощи необходимо определять приоритетность выбора людей, которые нуждаются в психологической помощи (внешние признаки, особенности поведения: истерика, ступор, плач; люди вместе с детьми).
Бред и галлюцинации — не нормативная реакция на кризисное событие.
Нельзя обещать, что будет, вселять надежду, необходимо говорить правдиво и дозированно.
Проявлять искренний интерес (но не любопытство) к человеку.
Столкнувшись с интенсивной агрессивной реакцией в свой адрес — не обижаться, оставаться спокойным, продолжать разговор собранным, мягким тоном.
Вопросы формулировать так, чтобы можно было дать прямой ответ.
Как можно раньше оказать психологическую помощь (в том числе через консультирование близких о стратегии взаимодействия с пострадавшим).
Помочь пострадавшему перевести психическую энергию из концентрации на собственных переживаниях в действие.
В ходе дальнейшей встречи И.М. Узянова рассказала о возрастных особенностях переживания горя и об этапах психотерапевтической работы с горем.