Вопросы подлинности и аутентичности

В какой-то момент развития человека начинают волновать вопросы подлинности и аутентичности. Какова моя суть? Каков я за границами привычных социальных ролей и языковых клише? Как я звучу и как могу проявить себя в мир? Насколько моя речь отражает то, как я чувствую, вижу, думаю?

Нащупывая дорогу к свободе и подлинности, люди нередко начинают острее реагировать на свою и чужую шаблонную речь, которая кажется им неискренней, «чужой», «фальшивой». Такая чувствительность — верный признак того, что вы движетесь в направлении к желаемому, можете наблюдать за собой и другими, а, значит, способны менять свои речевые привычки и пробовать новые формы.

Если отрегулировать фокус и начать с искренним любопытством наблюдать за тем, кто как говорит, как использует речевые клише, ролевой язык и профессиональный жаргон, рискует проявляться, то можно обнаружить обстоятельства и факторы, которые принуждают к искусственности или, напротив, располагают к самовыражению. Что влияет на вас? Как вы влияете на других? Какие рамки задает контекст общения? В конце концов истинная подлинность заключается в умении проявить себя аутентично, действенно и уважительно в разных обстоятельствах и с разными людьми.

Добавлю к размышлениям о подлинной речи наблюдения из психотерапии. У основателя гештальт-терапии Ф.Перлза есть концепция 5 слоев невроза, которая описывает речевое поведение людей на разных этапах неподлинного, неаутентичного существования в мире.

На первом слое невроза общение сводится к обмену клише и поддержанию ритуальных отношений с другими. Сюда могут относиться стандартные smalltalks на вечеринках и деловых встречах, привычные разговоры за стол с родственниками («редко у нас бываете»), обмен стандартными поздравлениями и соболезнованиями («Всех благ», «стерпится- слюбится») и тд. В каких-то случаях обмен ритуальными фразами уместен и приемлем. Другое дело, если к обмену речевыми клише сводится всё содержание общения.

Для второго слоя невроза характерно ролевое-игровое поведение. Человек ведет себя стандартно и предсказуемо в рамках привычной ему роли. Например, как «мачо», «евангелист-проповедник», «ведическая жена» или «железная леди». Каждому ролевому поведению соответствует своя речевая манера и механизмы скрытого манипулирования. Типичная «ведическая женщина» внешне послушна и безропотна, но взамен она ожидает от мужчины предсказуемого поведения и с облегчением возложит на него ответственность за свою жизнь.

При ответе на вопрос о чувствах человек-заложник роли будет рассказывать про действия в прошлом, а при ответе на вопрос о его желаниях начнет описывать планы на будущее. На ролевом этапе отношений истинные чувства принято скрывать, а проживание заменяется «эбаутизмом» — пространными монологами о чем-то незначимом. Такие люди, как правило, многословны, охотно рассказывают истории, повторяются, перечисляют события, редко связывая их логической и сюжетной нитью, импульсивно, не задумываясь отвечают на каждый вопрос.

На третьем слое невроза, человек начинает замечать свои маски и роли, отказывается от притворства перед самим и в результате ощущает пустоту и растерянность. Много молчит, либо говорит хаотично, сбивчиво, пробуя себя в новых формах. Что будет, если я рискну примерить новые роли, освоить новые языки? Что если я откажусь от привычного и знакомого? Стану вести себя не как «ведическая жена», а как, например, «эмансипированная амазонка»? Научусь говорить и вести себя как те, кто кажутся мне более настоящими и живыми.

Четвертый слой описан Перлзом как «взрыв, направленный вовнутрь». Здесь человек переживает встречу и знакомство с самим собой, в буквальном смысле откапывает себя из-под груды защит и конвенциональных слоев речи. Слой за слоем снимает с себя то, что было привычным, но не отражало суть. Человек словно учится говорить заново, в его речи много пауз, шероховатостей, появляется все больше личных фраз «Я хочу»,«Я вижу», индивидуальных метафор и образов. В речи можно услышать живого человека, личность.

Пятый слой по Перлзу — это «взрыв, направленный вовне». Здесь человек приобретает лингвистическую автономию, говорит естественно и свободно. Внутреннее раскрепощение позволяет передавать точно, ёмко и образно то, как он переживает и осмысляет себя и мир. Такая речь отражает говорящего, завораживает слушателя и преображает пространство.

В этом смысле психотерапия и речевые практики для меня — это прежде всего исследование подлинности в присутствии и отношениях с другими людьми. Поняла, что соскучилась по групповым занятиям, видимо, пора продолжать. Вдохновлена вчерашней встречей практиков.