Я носила с собой внутри кирпичи невысказанных диалогов

Я всегда была уверена, что если промолчать, когда сильно не согласен, можно сохранить «худой мир». Промолчала — и никто не узнал, что тебе больно, обидно и несправедливо.

И ты не бросила в обидчика снежками своих упрёков: они только выглядят как безобидные белые невесомые снежные комочки, но внутри — твёрдый лёд обид и разочарований.

Если такой снежок прилетел бы в обидчика, его задело бы, и он непременно отреагировал бы. Но ты промолчала, ничего не прилетело.

И это всё, снежно-ледяное-болючее, просто растаяло внутри, и вышло из тебя через слёзы, подаренные по секрету подушке.

И не случилось открытого конфликта, не полыхнули эмоции, не было ледяной перестрелки. Твоё злое возмущение взвесью упало на дно души, но его можно быстро успокоить баюкающей мыслью о бонусах. Бонус — неслучившийся конфликт.

Моя суперсила — делать вид, что нет проблемы, что мне не больно и не обидно, ведь я — видишь? — молчу.

Я думала, что промолчать — это не начинать словесную войну. Но война все равно началась, просто внутри меня.

А могла бы снаружи.

Я не знаю, какая лучше. Как выбирать между двух зол, если все эти «золы» — злы и никакое зло не лучше. Лучше когда не зло.

Снаружи — это открытый конфликт с последствиями.

У него есть свидетели, за него меня накажут, введут санкции, отношения перейдут в острую стадию, мне будет тревожно, слёзно и псориазно.

Я буду примерять на себя иной сценарий — тот, где я промолчала — и завидовать той мне, которая сдержалась и теперь не должна проживать открытый конфликт.

Именно в таких конфликтах я очень наглядно ощущаю, что такое «я одна», что такое «меня некому защитить».

Кому вы рефлекторно наберёте, если испугаетесь? Я — никому. Я продышу панику и позвоню тому, кто поможет решить конкретную проблему. Тому, у кого есть скиллы и функционал.

То есть, если упрощенно, в случае аварии я позвоню в скорую, если больно, водителю эвакуатора, если сломано, и в страховую, если не понятно, во что мне это встанет.

А больше никому.

С одной стороны, это очень круто и взросло. Мне никто не нужен.

С другой… Кто бы знал, как мне хочется, чтобы был кто-то, кому можно позвонить. И он не спросит: «Что с машиной?», он спросит: «Как ты? Мне приехать?» Даже не так. «Куда мне приехать?», спросит.

И я скажу: «Не вздумай». А он скажет: «Ладно» и всё равно приедет.Потому что мужчина — это всегда поступки.

А внутренний конфликт — это промолчать. Перенести аварию внутрь. Тут вообще некому звонить, максимум психологу. И ты носишь эту аварию с собой, и никаких тут скорых и эвакуаторов: нет того эвакуатора, кто вывезет столько тяжелого.

Но я теперь поняла, что я не самосвал (обожаю вот эту подсмотренную где-то фразу: «Я же девочка, а не грузовик»). Я не могу все аварии внутри возить. Это очень тяжело, это кирпичи. И я сознательно перевожу конфликт во вне.

Не молчу. Вот тут и вот тут — мне не нравится. Снежок. Нельзя со мной так. Снежок. Это несправедливо. Снежок.

Я выкладыааю свои аварии наружу.

Просто аварии внутри равно болезни и проблемы.

Есть такая фраза классная, я не знаю, кто придумал её: «Клоун никому не нужен целиком, нужна та его часть, которая умеет смешить»

Та моя удобная часть нравилась всем, но обратная сторона ее — мои кирпичи внутри забили собой всё пространство.

Мой самосвал заполнен по макушку, он не может двигаться из-за тяжести, он сел на мель.

Поэтому теперь я говорю. И вижу в этом смысл. В немолчании. Я разгружаю самосвал.

— Вы после развода стали истеричнее. Психованнее. Всё-таки очень влияет на женщину наличие мужчины, — пишут мне.

А это вообще про другое. Не про развод.

Про трансформацию. Это я как если бы я перестала сутулиться, и люди сказали бы: «Ой, а ты высокая. Стала „

А я не стала, я была. Я тот клоун, у которого разные части. И вот эта тоже была, просто я ее больше не скрываю. Я могу смешить, могу вдохновлять, а могу плакать у окна в режиме сильной женщины.

А развод — это тоже немолчание. Тоже крик. “Я так больше не хочу!» И снежок. Целый сугроб даже, ледяной внутри.

Я решилась на развод, когда, ещё будучи в браке, отрицательно ответила себе на два вопроса:

— А если вот так, как сейчас, будет всегда, я согласна?

— Если твоя дочь, когда вырастет, окажется в подобной ситуации, ты посоветуешь ей не разводиться?

Я научилась выпроваживать конфликты из себя. Визуально я, вероятно, выгляжу более злой и ворчливой. А на уровне тела это ощущается как лёгкость и свобода.

Я же девочка, а не самосвал.