Руслана Зайцева /
Лента
9 ноября 2024
Вы наверняка замечали: то, за что мы человека однажды полюбили, спустя какое-то время начинает раздражать. И именно эти качества мы будем вменять партнёру в вину как препятствия на пути к нашему личному счастью. При первом знакомстве он покорил нас мягкостью, деликатностью, уступчивостью и предупредительностью? Спустя время кривая линза нашего восприятия превратила все эти положительные характеристики в нечто отталкивающее. И вот перед нами уже мямля, трусливый и нерешительный, вечно колеблющийся и не способный на смелые шаги. Или другой пример. Мы влюбились в смелого, энергичного, решительного и местами даже отчаянного партнёра и с удовольствием вручили ему свою хрупкую женскую жизнь, а он оказался нечувствительным к нашей тонкой душевной организации, слишком занятым своими делами, чтобы часами нас утешать, а еще - склонным к контролю и подчинению. С женщинами – аналогично. Сначала она может показаться вам активной и предприимчивой, и вас это очарует. А потом окажется, что не так-то просто её напору противостоять, и что многие вещи она хочет делать наравне с вами, мужчинами, а вы, оказывается, к такому и не готовы вовсе. Или вас очаровала тихая, домашняя, хранительница очага и верная подруга, а потом вам вдруг становится скучно от того, что ее мир практически не выходит за пределы дома и семьи, а ваши активности она встречает без энтузиазма. Нам всё это может видеться так, как будто в начале отношений человек притворялся, заманивал, старался казаться не тем, кто он есть. Но это не так: человек был и остаётся тем же самым. Просто мы крутим эти свои линзы в надежде увидеть то, что нам понравится, а видим реальность. В которой партнёр – это живой человек, с определенным набором качеств, привычек и реакций. Мы смотрим, фокусируемся – и разочаровываемся. Как с этим быть? Признавать свои чувства и потребности и не терять здравого смысла. Тогда станет очевидно, что мягкий по природе партнёр не способен быть пробивным, а если и будет себя так вести, то для него это сильный стресс, и после этого ему долго придётся приходить в себя. Отразится ли это на отношениях? Ещё как. А пробивной партнёр, в свою очередь, редко бывает чувствительным и вряд ли закроет вашу потребность в бережном отношении и понимании, зато сможет обеспечить внешнюю безопасность и разного рода активности. Человек прижимистый не поразит вас щедростью, а прагматик – романтичными действиями. При этом от романтика вряд ли стоит ждать гарантий финансовой безопасности, а от человека, зацикленного на себе, - эмоциональной доступности и глубины. Не пытайтесь переделать другого. Ни к чему хорошему это не приведёт. Даже если он и изменится по вашей указке, то потом вас же возненавидит за это - за свою украденную жизнь, за то, что поддался, проявил слабость. Займитесь лучше собой. Но не теряйте здравого смысла и меры. Ведь есть вещи, к которым невозможно приспособиться, не сломав себя, не отказавшись от собственных ценностей и душевного спокойствия.
Показать полностью…
Думаю я о невротических адаптациях.
Слово страшное и похоже на диагноз, но на самом деле это то, как большинство из нас приспособились жить, получив свою долю детских травм.
Шизоиды отгородились от мира, укрыв нежное ядро скорлупой.
Депрессивные заботятся о других, чтобы потом позаботились о них.
Контролирующие контролируют, чтобы унять тревогу.
Истероиды играют роли, пытаясь быть увиденными.
И все это прекрасно работает, пока не случится нечто.
Кризис, когда адаптация перестаёт работать.
Скорлупа трескается. Другие покидают. Контролировать невозможно. Актерская игра утомляет.
И тут у человека два пути.
Усилить старые способы, обрезать свою жизнь под них, стать шизоидом с более плотной скорлупой, уйти в зависимость от того, кто не уйдёт (например, тортик), выкинуть из жизни все неподвластное контролю или вытеснить ещё немного себя за ширму и удвоить усилия по поддержанию персоны.
Либо выйти за пределы адаптации.
Для этого придётся прожить те чувства, на которых она базируется.
Ту первичную травму или их череду, после которых личность выбрала путь компенсации, и нарастила защитные оболочки.
В этот непростой период очень нужен тот, кто будет видеть того, кто за всеми этими наслоениями, живого, настоящего, с глазами ребёнка, с мудростью древнего существа, и этот кто-то сумеет приспособиться по-новому.
Обрести гибкую адаптацию вместо жесткой. И стать разным в каждый момент времени.
Этот процесс похож на вылупление бабочки из куколки, и он завораживает.
Если на заре жизни ребенка (в начале строительства домика его личности) что-то пошло не так, он становится в какой-то степени бездомным, ему не на что опереться внутри себя. Порой к такому исходу могут приводить события, с которыми его психика справиться не в состоянии, а заботящиеся лица не смогли помочь своему чаду "переварить" случившееся. В результате в его домике разгуливает ураган, грозящий разрушить и без того еще хрупкие помещения. Чтобы справиться с нависшей катастрофой, психика "замуровывает" комнаты, на которые обрушилось стихийное бедствие, оставляя для проживания небольшие кусочки жилплощади, островки безопасности. Завывание сквозняков, возня крыс, скрипы, шорохи испуганно принимаются за присутствие чудищ-юдищ за заколоченной дверью. И мне приходится прятаться от самого себя. Диссоциация, засучив рукава, укутывает целые куски меня в забытье, изолируя то, что невозможно пережить, туда, где его невозможно найти. «Ты себя больше не побеспокоишь». В результате сужается экспериентальный размах себя, возможность быть живым определенным образом. Теперь разнообразия Кать/Петь внутри этой Кати/Пети становится меньше. В этом плане диссоциация – это всегда маленькая смерть. Ради жизни. Мне нужно стать немного мертвым, чтобы продолжать оставаться «живым». «Умерщвляет» не травма, «умерщвляет» диссоциация (травма – это когда ты последний раз был живым). Мощные диссоциативные защиты ответственны также и за последующее горестное знание, что существует жизнь, которая чувствуется отобранной, непрожитой. Несмотря на все эти выселения, с травматическим опытом есть парадоксальная проблема: он не забывается. Он не просто спокойно лежит за каменной стеной. Все наоборот, он никак не может быть здоровым образом забыт, это — узник, который навечно застрял в настоящем. Он беспризорник. Который отчаянно стучится в дверь нашего сознания, чтобы наконец обрести дом. Быть услышанным, пережитым и осмысленным в контексте первоначальных событий. Мне здесь всегда вспоминаются страшилы из фильмов ужасов. Какая-нибудь девочка-привидение, которая достает всех, пока те наконец не узнают ужасную историю о ее жизни и смерти, после чего она перестает мучить героев фильма. Как будто все, что хотел этот призрак, этот быть познанным и соразделенным в своей невыносимой истории.
Показать полностью…
Когда человек начинает проявлять настоящего себя в жизни, обычно происходят две вещи. Те, кому не нравится то, что он проявляет, начинают дистанцироваться от него. Те, кому это нравится, начинают подходить поближе и постепенно собираться вокруг него. В итоге человек оказывается окружён людьми, которым нравится, когда он проявляет себя настоящего и с которыми можно быть собой. И тогда у человека возникает чувство дома.
Если же человек не позволяет себе проявлять настоящего себя, он по умолчанию оказывается окружён людьми, которые его не знают и которым, вероятнее всего, он даже не понравился бы, если бы они узнали, что у него внутри на самом деле.
И еще - очень часто люди оказываются поражены тем, кто именно отодвигается и кто именно приближается к ним, когда они позволяют себе проявить настоящих себя.»