На заре жизни ребенка
Если на заре жизни ребенка (в начале строительства домика его личности) что-то пошло не так, он становится в какой-то степени бездомным, ему не на что опереться внутри себя.
Порой к такому исходу могут приводить события, с которыми его психика справиться не в состоянии, а заботящиеся лица не смогли помочь своему чаду «переварить» случившееся.
В результате в его домике разгуливает ураган, грозящий разрушить и без того еще хрупкие помещения. Чтобы справиться с нависшей катастрофой, психика «замуровывает» комнаты, на которые обрушилось стихийное бедствие, оставляя для проживания небольшие кусочки жилплощади, островки безопасности.
Завывание сквозняков, возня крыс, скрипы, шорохи испуганно принимаются за присутствие чудищ-юдищ за заколоченной дверью. И мне приходится прятаться от самого себя.
Диссоциация, засучив рукава, укутывает целые куски меня в забытье, изолируя то, что невозможно пережить, туда, где его невозможно найти. «Ты себя больше не побеспокоишь».
В результате сужается экспериентальный размах себя, возможность быть живым определенным образом. Теперь разнообразия Кать/Петь внутри этой Кати/Пети становится меньше.
В этом плане диссоциация – это всегда маленькая смерть. Ради жизни. Мне нужно стать немного мертвым, чтобы продолжать оставаться «живым».
«Умерщвляет» не травма, «умерщвляет» диссоциация (травма – это когда ты последний раз был живым). Мощные диссоциативные защиты ответственны также и за последующее горестное знание, что существует жизнь, которая чувствуется отобранной, непрожитой.
Несмотря на все эти выселения, с травматическим опытом есть парадоксальная проблема: он не забывается. Он не просто спокойно лежит за каменной стеной. Все наоборот, он никак не может быть здоровым образом забыт, это — узник, который навечно застрял в настоящем.
Он беспризорник. Который отчаянно стучится в дверь нашего сознания, чтобы наконец обрести дом. Быть услышанным, пережитым и осмысленным в контексте первоначальных событий.
Мне здесь всегда вспоминаются страшилы из фильмов ужасов. Какая-нибудь девочка-привидение, которая достает всех, пока те наконец не узнают ужасную историю о ее жизни и смерти, после чего она перестает мучить героев фильма. Как будто все, что хотел этот призрак, этот быть познанным и соразделенным в своей невыносимой истории.
