Бывает так: внутри как будто живёт строгий диспетчер в каске и со свистком
Школа Осознанности
Бывает так: внутри как будто живёт строгий диспетчер в каске и со свистком, он видит, что взлетная полоса надежды подсвечена огнями, но на всякий случай подаёт сигнал «отбой», потому что «ну мы же знаем, чем всё заканчивается», и самолёт отношений даже не успевает вырулить — пилот тянет ручник, чтобы не разгоняться, ведь разгон — это про ожидание, а ожидание — про тревогу, а тревогу лучше нейтрализовать заранее, пусть даже ценой отменённого полёта.
Взрослый, переживший детскую психическую травму, часто выбирает именно это: не подпускать хорошее слишком близко, держать на коротком поводке обещания, проверять людей как охранник у проходной — с рамкой, журналом и вопросами «кто прислал?» и «куда идёте?», потому что так меньше качает; и да, цена известна — тепло остаётся за стеклом, иллюзии вроде бы разоблачены, но и живого опыта тоже нет, только чувство «я заранее всё предусмотрел», которое даёт контроль, но отнимает контакт.
Если говорить по-простому, надежда в таких историях похожа на нежный росток, который хочется поливать, но рука каждый раз вздрагивает: «А вдруг сорняк?», и тогда человек, не дожидаясь цветения, срезает всё под корень — аккуратно, логично, убедительно — и остаётся с чистой грядкой и старой пустотой; в паре это выглядит так: партнёр сделал шаг, вы уже улыбнулись, а внутри поднялся старый сквозняк, и вы, будто опережая закрывающуюся дверь, делаете резкий шаг назад — «я просто занята», «не сейчас», «давай без лишних чувств», — и вроде бы ничего страшного, только повторяется это часто, и из этих «немножко назад» складывается приличная дистанция.
Как мы работаем с этим в гештальте: не уговариваем верить «вообще», не спорим с мозгом-контролёром, а увеличиваем осознавание момента, в котором «хочу приблизиться» превращается в «срочно надо отодвинуть», ловим этот микросекундный поворот — тело уже знает: дыхание стало коротким, плечи поднялись, взгляд ушёл в пол, пальцы нашли телефон; и вот здесь мы делаем маленькие эксперименты-«микроглотки» доверия, не литры.
Например, «две табуретки»: на одну садится Контроль с блокнотом, на другую — Надежда с термосом чая; даём слово каждому, без изгнания и стыда, Контроль рассказывает о прошлом, где спасал, Надежда — о будущем, где хочется жить, а потом вы, уже как взрослый, садитесь между ними и пробуете дозировать: «сегодня я открываюсь на 10%, это ровно один честный ответ в переписке без смайлика-прикрытия», и Контроль остаётся рядом, но не рулит.
Или «таймер близости»: договариваемся с партнёром/другом/коллегой о коротком, предсказуемом, безопасном контакте — пять минут тёплого разговора без «проверочных» вопросов, с чётким началом и концом; мозгу важно знать, что есть границы и выход, телу важно прожить, что тепло можно получать в порциях, не обязательно либо голод, либо банкет; шкала от 0 до 10 помогает отслеживать, сколько тревоги и сколько удовольствия, и вы сами выставляете «порог полива» ростка.
Часто помогает юмор — назвать своего внутреннего охранника по-доброму, например, «Сергей Сергеич Безопасов», благодарить его за службу и заранее выдавать сменное расписание: «Сегодня ты со мной на встрече, но стоишь у двери, если что — махни рукой, а пока мы попробуем поговорить без металлоискателя», — и внезапно обнаруживается, что люди выдерживают нашу тревогу, что не все обещания — ловушки, что «хорошее» не обязано исчезать, если с ним обращаться бережно и не хватать двумя руками сразу.
И, может быть, самое важное: мы не лечим надеждой прошлое, мы даём телу новый опыт в настоящем — маленький, повторяющийся, понятный; из таких опытов медленно собирается внутренний мостик, по которому однажды вы пройдёте чуть дальше, чем обычно, оглянётесь и скажете себе: «Я справилась», — а контролёр, ворча, признает: «Маршрут согласован, летим короткими участками», и вы вдруг замечаете, как тихо и устойчиво работает навигатор, когда рядом с вами не только страх, но и вы сами.
