Научно-популярная психология
12 мая 2025
Друзья, всем привет! Время для анонса настало!
30 - 31 мая приглашаем на Весенний марафон проекта "Психологи онлайн"-2025.
17 профессиональных встреч на протяжении 2-х вебинарных дней: выступления ведущих экспертов, практические мастер-классы, обсуждение актуальных вопросов психологии и психотерапии.
Участие бесплатное - обмениваемся опытом, делимся и вдохновляемся новыми идеями.
Регистрация здесь »» main.psychologionline.com/springmar24
Переходите на сайт мероприятия, знакомьтесь с темами мастер-классов!
🔸Для практикующих специалистов - это прекрасный способ почерпнуть новые идеи.
🔸Для новичков в сфере - услышать опытных коллег, вооружиться идеями для своей практики.
🔸А всем тем, кто интересуется психологией - заглянуть за кулисы профессионального сообщества, познакомиться с направлениями и методами психологии.
Какие направления представлены будут на этом марафоне:
➖Символдрама
➖Терапия, сфокусированная на переносе
➖Психоаналитическая терапия
➖Гештальт терапия
➖Транзактный анализ
➖Процессуальная терапия
➖Системная семейная терапия
➖Суггестивная терапия
➖Детская психология
Ждем вас на Весеннем марафоне "Психологи онлайн"-2025!
Зигмунд Фрейд (родился 6 мая 1856 года) — австрийский психолог, психоаналитик, психиатр и невролог, основатель психоанализа.
Некоторые достижения учёного:
Разработка трёхкомпонентной структурной модели психики («Оно», «Я» и «Сверх-Я»).
Выделение специфических фаз психосексуального развития личности.
Создание теории эдипова комплекса.
Обнаружение функционирующих в психике защитных механизмов.
Психологизация понятия «бессознательное».
Открытие переноса.
Разработка таких терапевтических методик, как метод свободных ассоциаций и толкование сновидений.
Фрейд ввёл в научный и обыденный язык такие понятия, как «вытеснение», «сублимация». Его внимание к детству стало фундаментом для всей детской психологии XX века.
Фрейд был номинирован на Нобелевскую премию по физиологии и медицине 32 раза, но так и не получил её. Однако его заслуги за вклад в науку и литературу всё же оценили — в 1930 году Фрейд был удостоен премии Гёте.
Довербальная травма, как следует из названия, это слишком сильные негативные, стрессовые события, которые никак не были разъяснены, не названы, не переработаны в психике сначала матери, а потом самого младенца в грудном возрасте, до того, как у него появилась речь.
Малыш испугался, ему больно, что-то беспокоит – появляется мать или тот, кто ее заменяет, берет на руки, утешает, успокаивает, воркует, говорит «чшшш, ты просто испугался, это был сон, сейчас мама тебя покормит, и все будет хорошо». Она распознает чрезвычайно неразборчивые сигналы ребенка и превращает их в смысловые единицы: слова. Так ребенок узнает и выучивает, что вот это ощущение – страх, вот это – боль, сейчас он устал, а теперь он голоден. До этого он просто чувствует захватывающий все его существо ужас, не имея ни малейшего представления, что с ним происходит.
А теперь представьте, что мамы нет. Совсем нет, или она пребывает в тяжелой депрессии, пьяна или под наркотиками, короче, не откликается на призыв младенца.
Он слышит очень громкий, раздирающий уши шум (например, рядом вопит сосед по больничной палате, ему всего восемь месяцев, он голоден и болит недавний шов после операции), этот крик причиняет физическую боль, она заполняет его изнутри, он тоже кричит, потом устает и затихает, ведь никто не подходит на его плач. Остается только ощущение скручивающего ужаса, теперь при любом громком звуке он будет пытаться свернуться в тугой узел и отключить слух.
А вот ему уже два, мама привела в ясли и оставила на ночь, тут час-то не знаешь, как прожить в этом бедламе, все чужое, плохо пахнет, все орут, еда незнакомая и невкусная. Очень хочется домой, к маме, в свою кроватку, но тебя никто не замечает, жаловаться некому, поэтому замолкаешь, отключаешься, какое-то время еще надеешься, что мама придет за тобой, но время идет, никто не приходит, и ты просто замираешь и перестаешь себя чувствовать…
Потом ребенок вырастает, овладевает более-менее своим телом и языком, научается худо-бедно справляться с жизнью, обзаводится семьей… Пока в один ужасный день его сынок не налетает носом на железную хреновину от качелей. Кровь, крик, все носятся. А он стоит, примороженный, с колотящимся сердцем, отнявшимися ногами, и не может пошевелиться.
В довербальной травме мы испытываем ужасающее чувство распада личности: полное бессилие, паралич, ничего нельзя сказать, потому что слов еще нет, их вообще нет, я чувствую себя конгломератом клеток в бесконечном вакууме космоса, я могу только наблюдать, как от меня отслаиваются и улетают в вечность миллиарды атомов моего тела. Абсолютное одиночество, кричать бесполезно, потому что никого нет.
ПОЭТОМУ с довербальной травмой невозможно работать в «разговорных» жанрах терапии: клиент в принципе не может описать, что с ним происходит. Ему глобально _плохо_, но почему и чем помочь – неизвестно. Иногда люди описывают это состояние, как «я тону в киселе», «хочу на ручки и плакать» (это прям очень хороший расклад, человек как минимум осознает свою потребность), иногда мы имеем дело не со слезами, а с яростью: «я хочу разорвать на куски, только не знаю, кого именно».
У пациента включаются так называемые архаичные, примитивные защиты: замораживание, расщепление, все реакции условного «выключения сознания». На аналитических сессиях это выглядит как зависание, засыпание, погружение в полное молчание. От _нормального_ молчания, когда пациент просто сидит и размышляет над чем-то, это отличается ответной реакцией терапевта: мы больше не вместе, «он нас покинул», что, собственно, и является ведущим контрпереносом в работе с этой темой, но это для другой статьи, для специалистов. Но мы можем замечать, насколько такие реакции на стресс являются привычными и автоматическими для пациента, что он считает «нормальным способом переживать»: одно дело, когда человек с удивлением сообщает «Я чего-то сплю и сплю целыми днями, так странно!», а другое – если об этом рассказывается с гордостью и удовлетворением: «У меня есть универсальное средство от всего, надо просто лечь спать! Пока спишь – оно как-то само налаживается».
«Я кормила годовалую дочку в детском стульчике, все было хорошо и спокойно, и вдруг в метре от нас раздался оглушительный скрежещущий звук перфоратора, как потом оказалось, сверлили стену снаружи дома. Дочка коротко и как-то слабо вскрикнула, уткнулась личиком в стол и мгновенно заснула. Проспала три часа подряд, я очень боялась, что это что-то непоправимое, но обошлось. Проснулась немного вялая, но потом разошлась». Если бы эта ситуация повторялась регулярно или в отсутствие кого-то взрослого и заботливого, ребенок получил бы сильную травму.
Что же с этим делать, спросит неравнодушный читатель? Куды бечь и как лечить?
Довербальная травма лечится невербальными методами (логично, правда?): телесно-ориентированная терапия или остеопатия в «высоком разрешении», когда врач еще и специалист по психотерапии. Пациент приходит с очень плохо формулированным запросом, типа, «не могу принять решение», «нет сил», «истерики на пустом месте», а в процессе работы вдруг натыкается вот на то самое переживание: меня нет, речь исчезла, я не знаю, что со мной.
Если этому предшествовала длительная работа по раскапыванию травматичных событий, особенно – потерь или ситуаций физического ущерба (авария, тяжелая болезнь, операция, физическая травма, насилие), мы можем предположить, что вот этот внезапный паралич на ровном месте – отголосок той, давней травмы. Если пациент говорит, что не может ничего вспомнить, мы предпринимаем попытку разузнать обстоятельства: опрос свидетелей нашей жизни. Это могут быть даже дальние родственники, какие-нибудь родители детсадовских друзей, пожилая няня, соседи по старой квартире.
Иногда информация всплывает в снах, в рисунках при занятии арт-терапией, какой-то запах или мелодия могут запустить серию флеш-бэков, ярких и необъяснимых воспоминаний.
«Мы ехали с друзьями на тусовку, в машине играла музыка, кто-то курил, вдруг Машка сказала «понюхай, какие у меня новые духи!» и сунула мне под нос руку. Меня накрыло таким ужасом, что я отшатнулся, потом меня затошнило очень резко, я заорал «останови машину!». Меня вырвало, трясло, я не мог заставить себя сесть обратно. Все очень испугались. Я рассказал родителям и оказалось, что, когда мне было два года, мы ехали на юг и перевернулись в машине. Я спал. Все остались живы, но я сломал руку, и мама тоже как-то покалечилась. У нее были такие же духи, а папа курил. Я ничего не помнил до этого момента».
Сейчас, когда практически весь мир погрузился в ужасающие переживания разрушения прежней жизни, очень многие люди переживают ретравматизацию: как будто заново происходит ранний детский опыт. Мы не можем описать, что это такое, от чего нам так плохо, чего именно мы боимся. Пациенты жалуются на внезапные ночные пробуждения с колотящимся сердцем, тошнотой, спазмами в животе. Это все – симптомы довербальной травмы, когда мы были слишком малы и безъязыки, чтобы сообщить хоть кому-то взрослому, что нас напугало. В большинстве случаев это и был Заботящийся Взрослый: мама, папа.
Собственно, главная наша проблема сейчас в том, что источником угрозы для жизни становятся те, кто обязаны нас защищать.
Если у вас был такой опыт, скорее всего, «просто поговорить» не поможет, нужны другие способы терапии.
ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ГРАМОТНОСТЬ
По отношению к себе это:
- Осознавать свои телесные ощущения
- Уметь переводить телесные ощущения в эмоции
- Уметь распознавать и определять что это за эмоция, назвать ее
- Понимать причину этой эмоции (почувствованного чувства)
- Уметь выражать эту эмоцию продуктивно, то есть:
- чувствовать после этого облегчение
- присваивать свое чувство и отвечать за него
По отношению к другим:
- Сочувствовать другому человеку, уметь распознать или почувствовать, что он чувствует
- Уметь надлежащим образом реагировать на эмоции другого человека, чтобы он почувствовал, что его слышат и уважают
- Осознавать, как мои эмоции могут подействовать на другого человека
Касательно взаимоотношений:
- Уметь не принимать на свой счет эмоции, которые выражают другие люди (т.е. уметь рассматривать эти эмоции не как безусловную реакцию на меня, а как реакцию на какое-то мое поведение)
- Уметь не обвинять людей в том, что я чувствую, не проецировать на них то, что мне не нравится в себе.
