Сегодня
Подруга привезла сына на море. Сын – красивый модный мальчик 12 лет, еще не совсем подросток, но почти. Вышел на пляж, презрительно надул губы, говорит, что это вообще, там слева на камнях водоросли и нет парашютов. Вот зимой в Дубае были парашюты.
«Настя, - пишет подруга, - как его утешить? А если он вообще не будет купаться? Что делать?».
«Попробуй, - пишу, - местную рыбу. И вино. Вот такой мой профессиональный совет».
Еще одну подругу дочка, очаровательная девочка, похожая на Гермиону, обвинила, что дома пыльно и бардак. «Блин, - говорит подруга, чуть не плача, - я согласна, бардак, вторую неделю пропылесосить некогда, то отчет сдаю, то в больницу к тете Лене бегу, то на спорт – ну, может, и не надо было на спорт, я же могла пропылесосить в это время».
Еще одному другу дочь с пренебрежительной гримасской говорит: «Ну чтоооо, ты в июне мне наконец купишь х-box, или у тебя опяяяяять мало денег?». Другу стыдно, потому что денег действительно маловато. И они нужны для другого. И он сразу не отец-молодец, обеспечивающий своего ребенка всем необходимым (в том числе теплом, поддержкой и велосипедом), а виноватый лузер, у которого третий месяц не хватает денег на x-box.
Так вот, это ловушка.
Интересно, что в нее, в эту ловушку, проваливаются обычно самые ответственные и чуткие родители. Те, кто по-настоящему старается, и им правда не все равно, как ребенок себя чувствует. Кому все равно, те неуязвимы для упреков. Страдают родители, у которых расходы «на ребенка» (учеба, репетиторы, лечение, развлечения, модные штуки) – если не самая большая, то уж точно заметная статья в бюджете.
Но все-таки они, напуганные книгами про детские травмы и родительскую черствость, сами бесконечно сомневаются: а не маловато ли, ох, не маловато ли я делаю? А почему тогда ребенку недостаточно? Может, надо стараться больше?
Нет.
Надо стараться меньше.
Мы все (ок, не все, но многие) разделяем иллюзию, что, если быть хорошими заботливыми родителями, стараться и все делать правильно, то ребенку «понравится». Он оценит. Он будет благодарен.
На самом деле ребенок очень плохой оценщик.
У него – это вроде бы и очевидно, но неочевидно, - нет надежных критериев, по которым он мог бы оценивать нашу родительскую работу как «хорошую» или «плохую». У него очень мало жизненного опыта, он никогда не был на нашем месте, чувства пока еще часто обманывают его. Особенно подростка, которого гормоны вообще швыряют туда-сюда, как мячик.
Ребенок – как и любой человек – будет думать, что нам все дается легко и ничего не стоит, хоть уборка, хоть зарабатывание денег. А если мы чего-то не делаем, то из вредности и глупого упрямства.
Пока он не узнает, что это не так.
Ребенок – как и любой человек – будет считать, что «хорошо» это когда лучше, чем «нормально». И если зимнее море в Дубаи, подарки, модные гаджеты, чистота в доме, и вдобавок ко всему внимательный терпеливый родитель – это его «нормально», то, с одной стороны, можно порадоваться за него, серьезно. С другой стороны, ему ведь действительно неоткуда узнать, что бывает какое-то другое «нормально».
А оно бывает.
Ребенок не может оценить, чего это «нормально» стоило и стоит нам. Он не видит, от чего мы отказываемся и как стараемся. И не дело ребенка, а уж особенно подростка, ставить нам как родителям заслуженную пятерку (ок, если хотите, пятерку с минусом).
И уж точно это не дело общества – оно ведь тоже, как младенец, считает, что мы должны еще больше стараться, и еще, и еще, и еще.
Эту пятерку можем поставить себе только мы сами.
Можем, и даже, я бы сказала, должны.
Это нам – не нашим детям и не внешним зрителям – приходится нащупывать точку, в которой происходит превращение. Когда наши дети из нежных малышей, которым нужна привязанность, тепло, безопасность и «все самое лучшее», превращаются в подростков, которым нужно нечто совершенно другое.
Им нужно, чтобы было, что преодолевать и с чем справляться. И трудности нужны, и ограничения.
Им иногда, представьте, нужно, чтобы сказали: «Грязно? Зайчик, прибери и вымой полы. Тебе лень, но мне, поверь, лень гораздо больше. И я очень сильно устала».
Им иногда очень отрезвляюще слышать: «Не нравится море? Ну, придумай что-нибудь, чтобы не портить мне отпуск, потому что мне – нравится».
И даже вот эту дурацкую, бесившую нас в детстве родительскую фразу «я деньги что, печатаю?» - можно иногда реабилитировать.
Мы же их правда не печатаем.
И знаете, детям действительно нужно, чтобы кто-то рассказывал им про деньги. Что их довольно сложно зарабатывать. Что большинство из нас не добиваются таких успехов, как Илон Маск или даже Олег Дерипаска. Да что там, даже стать начальником отдела закупок – иногда большой труд и удача. Денег часто не хватает на что-то, и это нормально.
У нас, родителей, нигде не спрятано бесконечного источника богатств и сил, терпения и самопожертвования. Очень жаль.
Но всем будет лучше, если ребенок догадается об этом до того, как ему стукнет 18.
Лучше всего, если мы сами замечаем свои заслуги.
Тогда и ребенок, если повезет, заметит не только то, чего родитель НЕ покупает и НЕ делает, но случайно и то, что родитель делает. Не пыль на полках, а то, что предыдущие 10 лет кто-то ее периодически вытирал. Что в холодильнике есть еда, а у самого ребенка – теннис и репетитор по английскому.
Искусство тут в том, чтобы показать это ребенку, не нападая на него. Не вставая в позицию обвинителя и не швыряясь словом «неблагодарный».
Не «неблагодарный».
Неопытный.
А если мы хотим благодарности – то почему бы и не показать, за что в принципе можно быть благодарным другому человеку? Да за все, буквально за все можно – за приготовленный ужин и за кроссовки в подарок, за утешение и за то, что наша одежда волшебным образом оказывается выстиранной, за то, что кто-то планирует наш отдых и терпит в своем доме наших друзей. И ведь как благодарить, ребенок тоже не знает. Покажите. Расскажите. Этот навык не формируется «сам» и не берется из воздуха.
А он бесценный.
Он гораздо полезнее, чем навык «считать другого виноватым». Или чем навык «быть недовольным».
Когда-нибудь именно за него вам и будут благодарны. Хотя это и не точно.
А пока попробуйте рыбу и вино.
«Мы встречаемся, общаемся... Какие-то отношения налаживаются и становятся длительными и стабильными. Какие-то - распадаются. Есть отношения, которые со временем превращаются в пустую формальность, хоть и поддерживаются. А есть такие, когда нам очень хотелось бы их сохранить или вовсе перевести на другой уровень - но почему-то не получается... В каких-то отношениях можем натворить множество глупостей и сделать немало ошибок - но они держатся, и друг другу по-прежнему рады. А где-то и вовсе не было безумств. И они умирают... Есть друзья, с которыми не виделся год-два-три, но когда встречаешь их - то как будто вчера завершили разговор. А есть такие люди, с которыми каждый раз заводишь разговор, так, как будто с момента последнего прошла вечность. Мы можем здесь говорить о каких-то уровнях, на которых разворачивается общение. Замечательный психотерапевт Д.Бьюдженталь, рассуждая про установление доверительных отношений, нарисовал вот такую простенькую схему .В самом центре он расположил интимность - тот вид общения, к которому осознанно или неосознанно стремимся практически все мы. Иногда нам удается уловить этот миг интимности, быстро исчезающий в повседневной суете. Кто-то так никогда и не ощутил подлинно близкого общения. Д.Бьюдженталь объяснил, что это происходит потому, что для того, чтобы достичь ощущения интимности в общении с другим человеком, нужно преодолеть еще 4 уровня, или круга общения. 1. Формальное общение. Этот вид общения, который мы используем при знакомстве, когда хотим произвести впечатление на человека своими социальными характеристиками (например, «глава департамента управления департаментом департаментных взаимосвязей»). Встречаются два человека и общаются двумя масками, двумя социальными образами. По Д.Бьюдженталю, ключевым признаком формального уровня общения является то, что человек стремится полностью контролировать себя, чтобы не дай бог не сболтнуть лишнего или не оказаться в глупой ситуации. Многим знакома неловкость, возникающая в новообразованных компаниях. Например, встретились четыре незнакомых человека в купе вагона - и на протяжении всей дороги не перекинулись друг с другом и десятью словами. Они на самом деле все равно общаются, но - невербально и формально…- Здравствуйте. Меня зовут Анна.- Меня - Виктор. Чем вы занимаетесь?- Я зам.директора по продажам в фирме..- О! А я это… грузчик. 2. Поддержание контакта. Это тоже довольно сдержанное общение, и его мы ведем с людьми, которых видим постоянно, но по частным вопросам. Неудобно пройти мимо знакомого и не сказать «Привет, как дела!». Своим имиджем мы здесь меньше озабочены, чем на формальном уровне, но отношения все также обезличены. Ритуальные фразы («ну и жара сегодня!», «как поживаешь?», «все нормально»), ритуальные шутки… На этом уровне мы общаемся с людьми, разрывать отношения с которыми не хочется, но и близких отношений с ними нет, да и стремления к ним нет. "Лайки" или оценки в социальных сетях - из той же оперы.- Привет, Андрей! Как дела?- Нормально! Как семья?- Замечательно, отправил детей в лагерь.- А, счастливый человек! Ну давай! Увидимся как-нибудь.Это «увидимся как-нибудь» совершенно не означает, что реально собираемся увидеться. Она просто обозначает значимость одного собеседника для другого. Пусть даже во многом - символическую. На большее уровень поддержания контакта и не претендует. 3. Стандартное общение. «Стандартное - это слово, которое означает обычное или ожидаемое». Стандартное общение - это баланс между заботой о собственном имиджем и вовлеченностью в выражение собственных переживаний и в понимание другого человека. Собственно говоря, именно на этом уровне мы общается с большинством друзей и знакомых, с родственниками. Мы знаем, что от них ожидать, у нас общие шутки и темы для разговора. Если вдруг кто-то из нашего окружения вдруг начнет вести себя нестандартно - то мы, скорее всего, встревожимся. «Ты сегодня какой-то не такой» - то есть не соответствует привычному, ожидаемому…Однако в стандартном общении есть одна «ловушка». Дело в том, что оно не подразумевает, как и первые два вида общения, подлинной глубины. Личные проблемы будут обсуждаться так же, как и масса других - привычно, между делом. Будут даваться советы и утешения, которые иногда являются уже набившими оскомину. «Да все нормально», «возьми себя в руки», «все, что ни делается - все к лучшему», «ночь пройдет, настанет утро ясное», «у жизни есть то черные, то белые полосы» и так далее. Иногда этих слов бывает достаточно, но, когда на душе по-настоящему тяжело, они будут, скорее, раздражать - как и все стандартное и штампованное в нестандартных ситуациях. Так же, как при подлинно любовных отношениях стандартность бывает во вред. Стандартный уровень общения в чем-то парадоксален. С одной стороны, он позволяет чувствовать свою сопричастность к другим людям, избегать ощущения одиночества, но, с другой стороны, переизбыток такого общения приводит к ощущению «одиночества в толпе», когда человек говорит, что «знакомых много, а друзей - нет». В этой фразе выражено стремление к интимному, максимально близкому общению. Однако интимность труднодостижима, потому что для того, чтобы перейти на интимный уровень общения, неизбежно нужно пройти через еще один круг - круг «критического» или «кризисного» общения. 4. Кризисный уровень общения. Кризис - это любая ситуация серьезных перемен, причем неважно - к лучшему или к худшему. Критическое общение - это общение, после которого изменяется как мое восприятие другого человека, так и я сам. После этого я не смогу воспринимать человека по-прежнему. В этом и кроется угроза - так как непонятно, в лучшую или в худшую сторону пойдет процесс… Самый яркий пример критического уровня - это признание в любви, когда совершенно не уверен во взаимных чувствах. Так как это означает переход черты: по-прежнему общаться вы уже не будете. Дружили юноша и девушка, и вот юноша начал испытывать к девушке далеко не дружеские чувства. Но до поры до времени он сохраняет вид, что «ничего такого» нет, что «мы просто друзья». Т.е. он еще удерживается на уровне стандартного, принятого в их отношениях стиля общения. «А если признаюсь, и не будет взаимности?»... Конечно, можно после этого продолжать делать вид, что «мы просто друзья», но это будет иллюзией, поддерживаемой для того, чтобы сохранить отношения. А общение может стать даже не стандартным - а «поддерживающим контакт». Любой откровенный разговор, когда речь идет о подлинных чувствах, когда снимаются маски и ведется речь о том, о чем не говорили прямо, о чем избегали упоминать - это форма кризисного общения. Он и она могут играть роли друзей, мужа и жены, влюбленной пары, испытывая при этом совершенно другие чувства. Невысказанное чувство, значимая фигура в этих отношениях, все равно будет вносить сильное напряжение в их отношения, пока она не будет проявлена. Тяжесть ситуации в том, что никто не гарантирует, каков будет результат. Ясность - то, к чему мы стремимся, но это может быть разрушительная ясность. Больше всего примеров кризисного уровня можно найти во взаимоотношениях мужчин и женщин. Разговор об измене; принятие решений о разводе; предложение вступить в брак; известие о беременности и так далее. Но можно привести и другие примеры: разговор с начальником, после которого следует увольнение; кризис веры и смена прежних, устоявшихся взглядов; разочарование в человеке или наоборот, обретение веры в него. Если возьмем скандал и ссору, то совершенно необязательно они могут быть на кризисном уровне. Если для семьи скандалы привычны, и никак не влияют на восприятие друг друга, то это - часть обыденного, стандартного общения. Сравните рядовую бытовую ссору с битьем посуды и последующим бурным сексом, с состоянием отца, который узнал, что его сын - наркоман, и что его жена, зная об этом, скрывала от него эту информацию и даже помогала сыну (из «жалости») деньгами и т.п. Это подлинный кризисный уровень: это и рухнувшее доверие к сыну и жене; кризис веры в себя как отца; разрушение привычной и на самом деле иллюзорной картинки семейного благополучия (выражающееся в фраза «нормальная семья»). Но только преодолевая кризисный уровень, мы можем впервые установить с другим человеком подлинно интимные отношения. В момент кризиса мы вообще не озабочены собственным имиджем, мы выражаем свои подлинные переживания и эмоции, часто серьезно расходящиеся с образом, сложившимся у нас самих и у наших близких. Интимность возможна как раз при подлинных эмоциях. Доступ к ним открывает кризис.Не стоит представлять кризисный уровень общения как обязательно катастрофическое переживание, уничтожние всех основ. Но неловкость, стыд, страх, волнение, смущение, испытываемые, когда говоришь о вещах, по-настоящему важных для себя, тоже указывают на кризисный уровень общения. Ты предъявляешь себя без маски, без защитных доспехов. 5. Интимный уровень общения.. Интимность не равна сексуальности, это слово означает возможность максимальной открытости, откровенности и эмоциональности. Секс может быть и формальным (проституция), и средством поддержания контакта («супружеский долг»), и стандартной формой общения (обычный, рутинный секс), и кризисным (сексуальное насилие; первый сексуальный контакт с эмоционально значимым человеком). Секс становится интимным только тогда, когда и за пределами постели между людьми установилась интимность. Частая путаница сексуальных переживаний и интимности приводит к тому, что когда страсть уходит, то рядом друг с другом обнаруживают себя совершенно чужие люди. По словам одного мужчины, «после случайного секса я часто испытываю неловкость и стараюсь либо сам уйти, либо как-то избавиться от совершенно чужой мне женщины, которая еще час назад казалась самой желанной и близкой».Интимность иногда выражается в том, что мы можем спокойно молчать вместе. Не мучительно искать темы разговора, или испытывать отчужденность друг от друга, если молчим. А просто чувствовать присутствие рядом близкого человека - и этого достаточно.Интимность может быть только взаимной. Она всегда предполагает уязвимость, т.к. раскрываясь перед другим, человек отказывается от своих привычных социальных масок и ролей. Невозможно общаться на интимном уровне, если один человек готов к самораскрытию, а другой - нет. Этот другой закроется, испугается чужой откровенности. И трудно его за это винить.Интимность невозможно поддерживать все время - это слишком большая эмоциональная нагрузка. Но, один раз пережив с другим человеком интимность, мы, возвращаясь на стандартный уровень общения, можем снова вернуться на него, и уже - без кризиса, так как взаимное восприятие уже изменено. Память о пережитой когда-то с этим человеком интимности может привести к тому, что, встретившись через много времени, иногда даже лет, мы можем сказать друг другу "привет" как старые друзья, которые давно не расставались...»
Показать полностью…
Оставь в покое тех, кому НЕ НАДО...
Не мести ради. Ради здравого смысла.
Если человеку не надо тебя видеть, слышать, вести с тобой диалог, обмениваться мнением, участвовать в общих проектах, так или иначе проявляться, испытывать к тебе ответный интерес и далее по списку всё остальное, из чего складываются полноценные человеческие отношения, то вот, собственно, и ответ.
Причём, НЕ НАДО можно и не озвучивать - оно очевидно отсутствием человека.
Можно заняться любительской созависимой драматургией и сочинить себе в утешение много красивых ответов на тему, что ему, на самом деле, НАДО, просто он не может, просто у него такие обстоятельства, просто к нему нужно отыскать другой подход, просто он ещё не готов, просто надо подождать, просто надо его спасти, просто надо что-то изменить в себе, просто надо предложить по-другому...но к чему она, эта драматургия, если только кто-то один прыгает в ней воробьём, а другой в это время живёт абсолютно иной жизнью?
Можно предложить и можно оставить дверь открытой на какое-то время. Будет НАДО - откликнется, а ты решишь, остался ли отклик у тебя.
Всё остальное - оккупация, которая несправедлива и в которой даже лучший результат - это захват трофея или жалкое прозябание на обочине чужой жизни.
Не взаимодействие.
Понимаете, только наличие глубокой внутренней поломки заставляет думать иначе и верить в то, что взаимность можно выждать или выпросить.
А ещё - нестерпимая боль внутри, которая не хочет смириться с тем, что НЕ НАДО может быть даже маме...даже собственному взрослому ребёнку...даже тому, для кого ты готов отдать всё.
Но так случается.
Оставь в покое тех, кому НЕ НАДО. И будь честен там, где НЕ НАДО тебе...
Забрала к себе жить маму. Навсегда. Ничего заранее не решая, просто одним днем, с одним пакетом. В пакете - колготки, тапочки с надписью "Лучшей бабушке на свете"(подарок моих детей), теплый халат с рубашкой и почему-то наволочка. Мама пакет собирала сама.
Теперь у меня дома уже три недели живет старенькая девочка лет четырех. Худенькая, с белоснежной гулькой на голове, в хлопчатых колготках гармошкой на щиколотках. Она гуляет по коридору, мелко шаркая теплыми тапочками, осторожно останавливается у порога и высоко поднимает ноги, переступая невидимые препятствия. Улыбается собаке в коридоре. Слышит невидимых людей и рассказывает мне ежедневные новости от них. Стесняется и много спит. Аккуратно кусает шоколадку (я все время ей подкладываю в комнату шоколад) и запивает чаем, придерживая чашку двумя руками - одна рука дрожит. Страшно боится потерять с тонкой руки обручальное кольцо, всё время его проверяет. Я вдруг вижу, какая она старенькая и беспомощная. Она просто отпустила себя, расслабилась и перестала играть во взрослую. И доверила полностью, абсолютно, во всех мелочах свою жизнь мне. И самое главное для нее - когда я дома. Она так облегченно выдыхает, когда я вхожу с улицы, что я стараюсь надолго не уходить.
И я опять каждый день варю суп к обеду, как детям в детстве, опять на столе появилась вазочка с печеньем.
Что я чувствую? Сначала - ужас. Она была самостоятельной, все три года после папиной смерти хотела жить одна. Я ее понимаю - впервые в жизни, в свои восемьдесят мама делала то, что хочет сама. Этот треклятый вирус сломал мою маму - два месяца дома сделали своё дело и психика рухнула. Сейчас я чувствую жалость к этой хрупкой Вселенной, любовь и нежность. Я прекрасно понимаю, по какой дороге мы с ней идем. Я очень хочу, чтобы эта дорога была для нее счастливой - с любимой дочкой, в тепле и комфорте. С домашними пирожками и котлетами. Остальное для мамы уже не имеет значения. У меня есть теперь дома дочка восьмидесяти трех лет и я счастлива, что Бог дал мне возможность сделать ее закат счастливым, а свою дальнейшую жизнь - спокойной, без душевных терзаний.
Мама, спасибо, что ты - у меня. Будь, пожалуйста, подольше...