Руслан Наумов / Лента

Домашнее насилие – не всегда физическое: восемь признаков того, что вы в насильственных отношенияхДомашнее насилие кроме очевидного физического насилия вроде толчков, хватания и пинков может быть тонким, и в зоне риска находятся оба гендера.Когда я говорю о нефизическом домашнем насилии, я не имею в виду редкие ссоры или подъемы и спады в обычных отношениях. Я говорю о моделях, которые повторяются со временем. Контроль над поведением, попытки пристыдить, отказ выслушать, перебивание, обвинение, эмоциональное насилие, крики, ложь, пренебрежение, преследование, неприемлемое сексуальное давление, угрозы и психологические манипуляции – все это примеры насилия.Люди с “перевернутым” детством, которым пришлось “усыновить” своих родителей или чьи здоровые границы игнорировались, рискуют попасть в такие отношения больше других. Если на ребенка сначала кричать, а потом захлестывать его волной извинений и любви, он запутается и часто будет пропускать признаки насилия во взрослых отношениях. Если детей обвиняли, называли черное белым, игнорировали или физически насиловали, они тоже будут в зоне высокого риска для взрослого домашнего насилия.Если детство наполнено эмоциональными подъемами и спадами, взрослому очень просто приравнять к любви такой тип поведения. Ребенок не может оставить своих родителей, так что он или пытается “починить” их, или прощает и берет вину на себя.***Если у вас, как и у многих, было такое детство, вот признаки, за которыми нужно следить в своих интимных отношениях:– Чрезмерное внимание к потребностям другого человека вместо внимания к своим собственным здоровым границам. Со временем, если вы состоите в насильственных отношениях (или выросли в насильственной семье), вы учитесь быть тише воды ниже травы, чтобы не расстраивать партнера. Вероятно, это происходило в отношениях с родителями и бессознательно происходит в отношениях с друзьями и сотрудниками. Вести себя тихо, не высказываться, не раскачивать лодку, оправдывать плохое поведение при помощи фразы “я, должно быть, слишком бурно реагирую” – все это признаки того, что вы не прислушиваетесь к своему внутреннему голосу. Всякий раз, когда встает вопрос о том, стоит ли расстраиваться по какому-либо поводу, вы игнорируете свой внутренний голос.– Еще один признак – вы больше не проводите время с друзьями так часто, как раньше, потому что постоянно пытаетесь разрулить ссору или справиться с очередным резким поворотом событий в отношениях. Пропуск общественных мероприятий или ссоры на выходных вместо отдыха могут быть знаком того, что вы в плохих отношениях. Можно ощутить себя в изоляции, так как партнер требует для себя большую часть вашего времени. Может оказаться, что вы оправдываете поведение партнера и извиняете его. Со временем жертвы теряют самооценку и начинают ставить под сомнение и обвинять себя во всех проблемах в отношениях.– Часто жертвы домашнего насилия начинают прятаться в другие сферы жизни, уклоняясь от любого конфликта. Вместо того, чтобы говорить о себе правду, длится тишина – ради сохранения мира. Возможно, это привычка из отношений; возможно, это просто слишком большая усталость после такого множества конфликтов дома. Утверждение своих потребностей и желаний становится похоже на зону боевых действий, и легче просто приспособиться, чем волноваться, что это разовьется в напряженную ситуацию.– Если вы выросли в эмоционально разрушительной семье, вы можете быть не в состоянии реально определить, что вы чувствуете, в чем вы нуждаетесь, чего вы хотите. Дети, которые живут с неуравновешенными родителями, приучаются ставить потребности родителей на первое место и заботиться о них. Если детей не обучить хорошим границам, они привыкают не думать о своих собственных потребностях и растут, игнорируя их.– Попадаете ли вы в опасные ситуации, например, когда ваш партнер опасно ведет машину, при этом сохраняя молчание, чтобы партнер не взбесился?– Чувствуете ли вы себя изможденным большую часть времени? Появились ли у вас сложности с принятием решений относительно себя или туман в мыслях? Ставите ли вы под сомнение себя и свои потребности чаще, чем доверяете собственным знаниям?– Попадаете ли вы регулярно в ситуацию, когда занимаетесь сексом, не желая этого, лишь бы сохранить мир? Каждый раз, когда вы делаете что-то, чего не хотите, лишь бы сохранить мир, – это признак, что вы отдаете свою силу.– Происходят ли с вами разрывы и возвращения, когда вы часто прощаете плохое поведение, даете еще один шанс и верите в пустые обещания, которые никогда не исполнятся?***Многие жертвы домашнего насилия хотят верить, что их партнеры изменились, что можно начать с начала, надеются, что их любовь может преодолеть все препятствия. Когда дети из насильственных семей не могут сбежать от агрессивного родителя, они учатся оправдывать плохое поведение и винить себя, а потом нереалистично надеются, что родитель может измениться и сделает это. Этот цикл становится выученным и бессознательным. Настоящая любовь отдает и берет. Конечно, иногда можно сделать для партнера что-то, чего не хочется делать, но вы почувствуете, когда это будет происходить на постоянной основе.Настоящая любовь между двумя здоровыми людьми уважает границы, разделяет груз вины, когда дела идут плохо, и ищет пути разрешения ситуации без вербального насилия или ярости. Но если один раз это понять, понять по-настоящему, прошлое и будущее видится с такой ясностью, что вы больше никогда не пропустите этих признаков. Вы вибрируете на разной частоте, и ясность распространяется на ваше прошлое и будущее. Вы распознаете признаки, которые раньше игнорировали, и видите схемы, в которых участвовали… Озарения, когда вы понимаете, что вы пережили, откуда все происходит, как сформировались эти привычки и как с вами будут обращаться в будущем, приходят чаще и приносят кристальную ясность. Вы становитесь сильнее и умнее, и обретаете способность подать руку тем окружающим, которые могут сами находиться в такой ситуации. Постепенно мы просыпаемся, говорим “нет” и уходим навсегда.

Пока нет комментариев

«И это моя жизнь сейчас»

Как часто нам хочется изменить/исправить себя, близкого человека или сложившуюся ситуацию?
Ну, почти всегда, правда?

Только вот парадокс изменений в том, что они происходят, когда вы принимаете свое реальное положение дел, свои отвергаемые части.

«Изменения … происходят, если человек находит время и силы быть тем, кем он есть — полностью отождествить себя с тем, что происходит с ним в настоящем» (Арнольд Бейссер, автор парадоксальной теории изменений). В таком случае у нас появляется опора, чтобы куда-то двигаться, мы - в настоящем.

♨Вот упражнение, которое помогает с принятием реальности.

Признайтесь себе в том, что давно не можете принять, и дополните фразу «и это моя жизнь сейчас». Скажите это вслух себе или кому-то, кому доверяете.

Например,
«Моя работа мне не нравится, но я не могу начать искать новую, и это моя жизнь сейчас».
«Я хочу наладить отношения с матерью и одновременно больше не видеть ее никогда, и это моя жизнь сейчас».
«У меня нет отношений, но я их очень хочу и не могу перестать их искать, и это моя жизнь сейчас».

Главное условие - говорить факт, говорить искренне, и то, как есть на самом деле. Если после этого последует выдох и станет грустно - хорошо, значит попали в точку.

Пока нет комментариев

В жаркий день купила килограмм черешни в уличном ларьке. И запах нагревшихся на солнце ягод напомнил мне давнюю историю.
Много лет назад ко мне на прием пришла женщина. Она долго сидела, ничего не говоря, опустив голову и уронив руки. Я тогда еще не очень долго работала психологом, но человеком была уже взрослым и знала: так выглядит настоящее горе. Решила даже не спрашивать ничего — пусть расскажет, когда сама сочтет удобным.
— Устала я, — наконец сказала женщина. — Мне заведующая отделением велела к вам зайти. Сказала, у психологов свои методы. Может, подскажете, где сил взять?
— Нет у психологов таких методов, — честно вздохнула я, еще не до конца позабывшая свое базовое естественно-научное образование, и спросила: — Но что у вас случилось?
— Сын у меня умирает, десяти лет от роду.
— Ох… — У меня сбилось дыхание, хотя именно чего-то такого я и ожидала. — А лечить?
— Нету больше ничего. Все врачи так сказали.
— Он в больнице лежит?
— Нет, дома. Сам попросился. Он у меня умный, учился хорошо, учительница всегда хвалила. Слышит же, что вокруг него происходит. Спросил: мама, я умираю? Мне бы, наверное, надо соврать, а я и разревелась, как дура. И он, представьте, меня стал утешать: мам, ну ты не плачь, чего же, все когда-то умрут, ну кто-то позже, кто-то раньше — это же ничего такого. И попросил: «Давай тогда я лучше дома умру, мне там спокойнее будет». Вот мы его и забрали.
И вот теперь она каждый час смотрит, как сын угасает, — представила себе я.
— У вас есть еще дети? — спросила и с ужасом ждала отрицательного ответа.
— Есть. — Я выдохнула с облегчением. — Дочке пять лет, она сначала спрашивала, когда братик встанет и поиграет с ней, а теперь, видно, тоже что-то смекнула и не спрашивает больше. И не заходит к нему.
— Вы устали морально или за сыном тяжелый уход?
— За сыном — нет. Он спит много. Но есть еще моя бабушка, которая меня вырастила, на другом конце города.
— А с ней что?
— Вы будете смеяться, — горько усмехнулась женщина, — но она тоже умирает. Но ей-то хоть по возрасту.
— Вы за ней ухаживаете? Больше некому?
— Ага. Нет никого. Моя мать, ее дочь, в Сочи сейчас живет. С четвертым мужем. А характер у бабушки всегда был резкий, командирский. Она начальником участка работала, над мужиками, а там многие из лагерей, сидели. Я пыталась нанять сиделку — двух она выгнала, две сами ушли. Нет, говорит, мне нужно, чтоб ты, ты понимаешь как. А из тех четырех одна даже медсестра была.
— Бабушка знает, что происходит с правнуком?
— Знает. И говорит: раз ему уже помочь нельзя, вот и выйдешь из квартиры, съездишь к старухе, пока час едешь в метро, да в магазин, да на людей смотришь — и отвлечешься чуток.
В логике бабушке отказать нельзя никак, мысленно признала я.
— То есть бабушка в здравом уме?
— Абсолютно. Всем бы так. Но вставать уже почти не может. Даже садится сама с трудом. И главное — она практически ослепла. Но еще что-то пытается делать сама. Падала три раза. Врач предлагал госпитализацию, а она сказала: если отправишь меня помирать в богадельню, прокляну, так и знай. Я боюсь. Да и понимаю ее — двигаться-то и видеть она не может уже, а поговорить ей еще хочется, а чужой человек разве поймет, станет слушать? А у меня уже руки трясутся и голова. И звон в ушах. Спать ночью не могу, лежу и в потолок смотрю. В метро недавно заснула и на пол повалилась, люди поднимали, неловко.
— А муж есть? Что-то говорит? Делает? — я решила прощупать ресурсы.
— Есть. Переживает тоже, конечно. Работает допоздна специально — объясняет: деньги ведь сейчас нужны и еще нужны будут. Как-то я его напрямую спросила: как ты? Он ответил: прости, но мне бы хотелось, чтоб это все уже поскорее кончилось.
Это было очень давно. Я была молодой и самоуверенной. Женщина в реально трудной жизненной ситуации пришла за советом по оптимизации энергетических трат. По опыту (а не психологическому образованию) я знала: у каждого, даже самого сильного и самодостаточного человека в жизни бывают моменты, когда хочется, чтобы кто-то как бы компетентный уверенно сказал: делай вот это и вот так. Приступай сейчас. Мне показалось, что это тот самый момент.
— Слушайте, я скажу вам, что делать! — решилась я. — Вы перевезете бабушку к себе.
— Но у нас нет для нее отдельной комнаты. Двухкомнатная квартира. Мы и так дочку к себе в комнату забрали, чтоб сына не тревожить. Да она и не согласится.
— Согласится. В этом и фокус! Вы положите умирающую, но здравомыслящую бабушку в комнату к умирающему сыну. И предварительно велите ей все ему рассказать. Будете давать ей информацию по тем каналам, которые у нее еще работают, чтобы включались воспоминания: старая музыка, вкус, запахи — это самое древнее и мощное. Скажете: это твое последнее задание в жизни. Последняя работа. Чтоб он отвлекся от того, что умирает так рано. А ему скажете: слушай, ей это надо, чтоб уйти спокойно, а у меня уже нет сил. И он уйдет, как бы впитав и прожив ее чертовски долгую жизнь, а вы сможете за ними ухаживать в одном компартменте.
Женщина подумала, а потом спросила:
— Что такое компартмент?
— Обособленная область в живой клетке, как правило, окруженная слоем билипидной мембраны, — четко отрапортовала я.
Она взглянула на меня с уважением и, еще чуть поколебавшись, кивнула.
— Придете и расскажете, когда все устроится, — велела я ей, про себя подумав: вдруг получится еще хуже? Надо же мне знать.
Она пришла.
— А знаете, все и ничего. Бабушка у меня хоть и командир, но человек долга: я сказала — надо, так она и не пикнула. Ношу все нюхать, музыку ставлю, готовлю еду по ее заказу, как вы велели. У нее явно включаются воспоминания. Теперь она ему чуть не все время рассказывает, когда он не спит. Про детство, юность свою на юге. Истории всякие с работы, какие судьбы у людей тогда бывали — я и сама бывает зайду и заслушиваюсь.
— А сын?
— Он слушает, улыбается. Переспрашивает что-то иногда. Хотя и слабый совсем.
Потом она немного поплакала и ушла. Я долго сидела и бездумно смотрела в окно.
Прошло несколько лет. На прием пришла женщина с голенастой девочкой-подростком. Обе улыбаются.
— Нам бы профориентацию. А то она сегодня врачом, а завтра пожарным. Мы с отцом уж замучились. Поговорите хоть вы с ней.
— Да без проблем, — я тоже улыбнулась. — Садитесь куда-нибудь.
— Вы меня, конечно, не помните. Это много лет назад было…
— Вы с дочкой уже когда-то приходили ко мне?
— Нет. Я одна приходила. Сын у меня тогда умирал и бабушка одновременно. Вы велели их в одной комнате положить.
— Ох…
— Он не умер! — женщина расплылась в счастливой улыбке, а у меня по спине пробежали мурашки и затряслась ручка в пальцах. Я взяла себя в руки.
— Расскажите.
— Что ж рассказать. Ну вот они лежат, и она ему рассказывает. Он слушает. Она ему сразу сказала: «Ты не бойся ничего, ты не один туда пойдешь, я с тобой. Мы там все устроим как надо». Он правда сразу успокоился, а я и рада — сами понимаете.
Я за ними ухаживаю. Однажды бабушка мне на ухо, когда он спит, говорит: «Ты уж не обессудь, походи за мной еще, я его одного оставлять не хочу теперь, провожу уж и тогда сразу сама вслед за ним — ты и освободишься».
Лежат они, значит, лежат, и не умирают. Ни один, ни другой. Муж говорит: гляди, ведь все их сроки вышли, может, врачи там чего напутали, еще с кем посоветоваться надо?
Я, конечно, кинулась. Они говорят: правда, странно, значит, у организма вашего сына еще есть резервы. И потом: вот есть в Москве экспериментальное лечение, не проверено, но шанс для тех, кому уж все равно. Пойдете в группу? Мы с мужем посоветовались, потом сына спросили, а он: это опять в больницу надо? Мы такие: да, но, может, оно поможет тебе и не умрешь. А он: а как же я бабушку оставлю? Мы: а ты ее саму спроси. А она: конечно, поезжай, я тебя тут подожду. Он и поехал. И ему помогло. Группа была из 12 человек. Четверо все равно умерли, у остальных улучшение, а трое самых младших выздоровели совсем! Нам повезло.
— А бабушка?
— Она как узнала, что ему точно лучше стало, так сразу и умерла. Он расстроился, конечно, но тут уж мы ему объяснили, что она только ради него и держалась, а теперь у него дальше жизнь будет, а ей уже пора было, и он как будто понял. Сказал только странное: смерти вообще-то нет, только вы не понимаете, — а потом и не вспоминал как будто.
— Что ваш сын делает сейчас?
— В институте учится, на архитектора. А мы про вас недавно вспомнили, узнали, что вы еще тут работаете, и вот, с Ксюшей пришли.
— Отчего же вспомнили?
Мать кивнула дочери, и девочка, смущаясь, сказала:
— Мне брат странный такой комплимент неделю назад сделал: у тебя говорит, Ксюшка, ножки получились такие симпатичные, загорелые, ровненькие, как жареные сухарики с солью и чесночком. Я, конечно, рот раскрыла и говорю: ты это чего?! Откуда взял? А он сначала ушел молча, и только вечером мне все и рассказал: когда он болел и с бабушкой лежал, мама однажды принесла ей с улицы нагретой солнцем черешни. Она ее понюхала и говорит: «Деревья такие все ягодами усыпаны, солнце, в синем небе птичка малая и шмели жужжат. Мне лет шестнадцать. У меня платье желтое с мелкими красными цветочками и косынка красная. Я на лестнице стою и ягоду в широкую корзинку собираю. Она прямо мне в лицо пахнет. А снизу Володька — балагур наш и красавец, смеется и зубы белые на солнце блестят: ах, Леся, уж какие у тебя ножки ладные да ровненькие получились — как сухарики с солью и чесночком. А мне и стыдно, и лестно».
И с наивным четырнадцатилетним кокетством:
— Получается, у меня ножки как у прабабушки, да?
Мы с Ксюшиной матерью долго молчим, проживая нахлынувшие эмоции. А дальше, что ж, дальше — профориентация.

Пока нет комментариев

ЧЕГО ОТ ЖИЗНИ ЖДЕШЬ....

Hашу соседку прозвали Эммануэль. Легкая, в шифоновых платьях даже в мороз. Сверху шуба, а под ней почти что марлевка и фиалки с лютиками. Kороткая небрежная стрижка, уложенная не то пальцами, не то пылесосом и огромные восторженные глаза, будто у стрекозы. Она была несколько раз замужем и каждый раз счастливо. Pаботала косметологом, продавщицей галантереи и учительницей рисования. Постоянно чем-то увлекалась. Осваивала по самоучителю фламенко, искусство каллиграфии, что-то валяла, вышивала, кромсая иголкой картон, и отправляла африканским детям посылки с мягкими игрушками. Занималась всем по чуть-чуть и недолго.
Соседи крутили пальцами у виска, мол что с нее взять, ветреная женщина. Беспечная, легкомысленная и глуповатая в том числе. Недалекая. Живет с котом и сломанным телевизором. Не смотрит новости и не в курсе пожара в Утрехте, уничтожившего консерваторию. Не знает, что во время одного из телемостов на тв была произведена операция без наркоза, благодаря внушению Кашпировского.
Мой папа на дух ее не переносил. Говорил, что не воспринимает людей, слишком часто смеющихся. Скажет «доброе утро», и рот до ушей. Прокомментирует задержку зарплаты и хохочет. Поскользнется на льду, разбив лоток яиц, опять улыбка. Tолько что здесь смешного?
Женщины не принимали ее в свой круг. Поджимали губы и прекращали обсуждать развратный Запад и каких-то обывателей. Hовогодний наряд Светланы Моргуновой и фильм «Цыган» с красавцем Будулаем. Рецепт салата «пассажирский». Люстру из богемского стекла, пылесос «Тайфун» и дагестанский ковер новых блатных жильцов. Эммануэль не шибко и стремилась внедриться в бабскую компанию. Она постоянно куда-то спешила: на очередное свидание, курсы кроя и шитья или концерт группы «Bерасы». Ей не было никакого дела до важных матрон, отоваривающихся на овощебазе.
У соседки никогда не случалось ничего плохого, а у нас то краны текли, то мальчишки стекло разбивали, то полдома косил грипп. Мы верили, что в темном углу сидит бабай, а если не будем слушаться, то нас заберет милиционер или Кикимора. Что жизнь несправедлива и многое нужно терпеть.
И только Эммануэль всегда выглядела бодрой, здоровой и веселой. У нее не существовало Кикимор и темных углов. С милиционерами она крутила любовь, грипп лечила красным вином, ничего не терпела и относилась к любым событиям, как к приключениям.
Ее секрет я узнала намного позже и искренне удивилась. Женщина всего лишь по-другому относилась к жизни, и жизнь отвечала ей тем же. Ведь как постелешь, так и поспишь, а как запряжешь, так и поедешь. Она не давала себе скучать, не носила «футболку жертвы», проявляла любознательность и занималась тем, что по душе. Она жила, а мы все только готовились жить. Она ждала от будущего кайфа, а мы – трудностей. Kаждый в итоге получал свое.

Пока нет комментариев