Арина Радченко
5 сентября 2025
Есть у меня одно порочное удовольствие. В состоянии полнейшего отупления я смотрю прекраснейшие ролики из серии: «Как разрезать старые мужские трусы на 18 частей тайным волшебным способом и в результате получить из них два вечерних платья и на сдачу еще панамку».
Или такие, где берется, например, старый унитаз. Автор ролика долго-долго над ним колдует, используя кучу ткани, металлических запчастей, деревяшек, токарный и фрезерный станки, поролон, монтажную пену, немного ювелирных изделий, фейерверк и трех жирафов, и на выходе получается то, что автор именует «шикарным новым креслом из старого унитаза».
Нет, оно не шикарное, и как будто бы даже не очень новое, и совершенно непонятно, где, кроме как на задворках дачного участка, его можно вообще использовать.
Или еще берется старинная серебряная монета, разрезается на энное количество частей с помощью дорогостоящего оборудования, прогоняется через какие-то немыслимые прессы, трубопрокатные механизмы, посыпается сверху золотом и бриллиантами, и после всего этого автор с гордостью демонстрирует нам умопомрачительное по своей кошмарности кольцо, которое в руки-то взять страшно, не то что носить его.
Отдельного упоминания заслуживают ролики из серии: «Как выжить в лесу».
Там человек впервые попал в лес, у него нет спичек, поэтому он разжигает костер с помощью кресала, огнива и стружек, полученных путем засовывания палки в точилку для карандашей, которую он, конечно же, в лес взял на всякий случай. Еще у него нет с собой ни глотка воды, и он собирает росу, водя по поверхности окружающей его травы и листьев собственной футболкой, а потом выжимает ее в рот, таким образом утоляя жажду.
Еще у него нет котелка, но при этом есть ножницы, восемь килограммов фольги и два мотка пищевой пленки. Бензопила — тоже при нем. И прищепки, два кулька. И небольшой складной столик. Спичек по-прежнему нет. А рис можно сварить, выдолбив некое подобие кастрюли внутри толстенной бамбуковой палки. А? Что? Я не расслышала… Вы в лес без бамбуковой палки ходите? Вы лохи, что ли?
Но самый огненный ролик, который я посмотрела, называется: «Как решить проблему, если вы купили кроссовки, но они оказались малы?»
Вообще ни за что не догадаетесь.
Значит, рассказываю.
Берем два кроссовка, скажем, черных — тех, которые на нас не налезли. Берем еще два кроссовка — другие, скажем, белые, сильно большего размера. Режем их пополам так, чтобы от белых кроссовок нам достались носки, а от черных — пятки. Потом берем — сюрприз-сюрприз! — клеевой пистолет и приклеиваем черные пятки к белым носкам.
Таким образом мы получаем аж две пары кроссовок. Первые нам как раз по размеру, вторые можно отдать малоимущим. Клеевой пистолет обычно работает лучше, чем сварочный аппарат, и скрепляет две части чего бы то ни было просто намертво. Имейте в виду.
Пойду еще посмотрю, может, какие идеи в голову взбредут. Или, как писал наш незабвенный дорогой Юриосич: «Как самому собрать телевизор? При помощи веника и совка».
А я вот каждый раз думаю, что человек не может быть счастлив, т.к. эволюция никогда не шла по пути абсолютного принятия себя и других. Враги, опасность, голод, болезни вряд ли способствуют единению матери и ребёнка в гармонии и любви (просто некогда, когда женщина занята вопросом: как прокормить, как защитить). Нет, я не оправдываю тех, кто забивает на своих детей, но даже любящая мать не может быть всегда идеально любящей и принимающей.
Хомо сапиенс существует около 200к лет. Сколько прошло с ВОВ? 80 лет всего! Что есть 80 против 200 000?
Когда-нибудь, через лет 100 000 наша эволюция всё же пойдёт по пути гармонии, но пока что такие перспективы кажутся очень фантастическими.
Я к чему. Стремиться к гармонии с собой нужно обязательно, только все мы первоклашки в этом жизненном уроке, и не отличники, нет, мы - двоечники)
И когда читаешь про то, что человек должен расти в идеальном принятии, то сразу хочется поставить крест на всём человечестве и психологии.
«Никто из нас не свободен от нарциссизма, и один из важнейших его признаков – наше ослепление, лишение возможности самопознания». (Н.Симингтон)
«Каждый человек должен определить для себя какое количество правды (о себе – И.Л.) он сможет вынести» (И.Ялом).
Я думаю, личностный кризис - это ситуация, когда я сталкиваюсь с таким количеством "правды о себе", которую уже не в состоянии игнорировать. Например, вам 50 лет, и вы осознаете, что до сих пор числитесь как «подающие надежды». Или мои представления о себе как о храбром/умном/эмпатичном и т.п. человеке явно идут вразрез с тем, что я делаю в реальности. Или же происходят события такой эмоциональной нагруженности, что психика, не выдерживая, впадает в регресс, и я выдаю совершенно инфантильные реакции на происходящее. О регрессе, кстати, я мало встречаю размышлений, как будто это явление скрывается стыдом (мол, по-настоящему зрелые и мудрые личности не регрессируют на фоне стрессов и кризисов). А ведь в кризисе вполне возможен полноценный регресс, откатывающий нас назад - к тем решениям, которые мы принимали, будучи еще совсем детьми. Для детей, у которых не было поддержки взрослых, естественно выбирать такие реакции на эмоциональную боль, которые помогают ее избегать и изолировать. Регресс - но еще не деградация.
Варианта в кризисе у меня и у всех нас два. Встретившись со стыдом и разочарованием, снова броситься к проверенному, но инфантильному, использованному когда-то в детстве нарциссическому выбору, спрятать за барьером стыда "нехорошего" себя, и постараться как-то себя поскорее успокоить и утешить, найти приятные объяснения, или же развернуться в сторону эмоциональной боли - и в сторону своего подлинного Я. Продолжать смотреть, изучать, знакомиться с собой.
Взрослость определяется тем, готов ли ты иметь дело с той реальностью отношений с собой или с другими, которая открывается, и с тяжелыми переживаниями, сопровождающими принятие этой реальности. Не отворачиваться, не избегать, не уклоняться – а честно, без скидок, проживать боль, не срываясь к тому же на близких. Боль от утрат, собственных провалов и неудач, отвержения, несправедливости мира, своего несовершенства, потери иллюзий. Формировать новое знание о себе, которое по определению объемнее и сложнее того, которое создается ложным Я. Повернуть вспять нарциссический выбор – это обратиться обратно к той самой боли, от которой сбежал, не выдержав ее когда-то. Но это похоже на то, что делают, когда обнаруживают, что перелом сросся неправильно – ногу снова ломают, пусть даже и под анестезией...
Чем больше правды я "впущу" в себя, тем больше, с одной стороны, боли, а с другой - жизни и страсти. Проходить через кризис - пройти через маленькую смерть, где все болит, где тяжело дышать, потому что "объем души" расширяется под натиском того, что отщеплял и скрывал от себя. Но потом я попадаю в пространство, которые было закрыто, потому что раньше был не в состоянии дожить до него.
Много лет назад я написал в своем дневнике (который нашел неделю назад, разбирая документы), когда только-только приступал к психотерапии, но уже осознавал, как я варюсь в этом аду: «Я понаблюдал за собой, как я пытаюсь себя успокоить и утешить. В итоге – я обещаю себе, что буду еще больше читать, учиться и работать с собой (что и делаю, кстати). Но это же привычный нарциссический ход – я стану лучше и примирюсь с собой и с другими. Я хочу примириться с собой таким, какой я есть сейчас. Хроническая война с собой. Я очень устал от нее. Я ужасно от нее устал, ужасно».
Душа болит – но она живет. Что-то расправляется в груди, дыхание глубже, воздух проникает все дальше в тело, а там – слезы. Ты-пятилетний, оставленный самим же собой в этом вечном пустом одиночестве, оставленный из-за стыда, из-за того, что ты вот такой – «не годишься». Тогда нужна была лучшая версия себя. А сейчас там нет стыда – только слезы и тепло, и любовь, смягчающая тело. Присутствие меня-взрослого, который добрался-таки до этой пустоты. И тишина.
Люди умирают от тактильного голода.
Из недолюбленных, недоласканных детей вырастают злые, агрессивные взрослые. Волком смотрят друг на друга, скалятся от отчаяния и невозможности прикоснуться, тянутся и отталкиваются, потому что кто-то где-то сказал: нужно соблюдать приличия, повесил ярлыки.
Каждый из нас в минуту отчаяния ищет объятий, каждый ищет поддержки в руках другого, защиты за спиной близких. Это не слабость, как склонны видеть многие, это... Да, пожалуй это - жизнь.
Простое стремление кожей чувствовать жизнь. Чувствовать дыхание на шее, ощущать удары сердца под ладонью, трепетать от тепла.
Нехватка всего этого, тоска от отсутствия физического контакта запирает одних людей в грубости и цинизме, других - в иллюзии надуманного. И те и другие верят в свою самодостаточность, но ищут спасения в музыке, литературе, кино и картинах, первые - чтобы еще раз убедиться в смехотворности влечения, вторые - чтобы найти подтверждение существованию влечения.
Люди постепенно умирают, не выпуская из рук книг, не отводя глаз от экрана монитора и не вытаскивая наушников, рядом с теми, кто мог даровать спасение.
ПРИКАСАЙТЕСЬ ДРУГ К ДРУГУ!
