Случается, что в паре растет (быстрее растет) кто-то один

Психологи онлайнПсихологи онлайн

Случается, что в паре растет (быстрее растет) кто-то один

И не обязательно интеллектуально/финансово/профессионально, а и личностно-эмоционально, например.

А потом «вдруг» открывает глаза на первого:
— Как можно было стать настолько заурядным и ограниченным человеком без амбиций и интересов?
— Как можно было стать настолько бесчувственным и невовлеченным или невнятным, капризным и инфантильным?

Да, в большинстве случаев, они и были такими на старте, собственно.
Просто тогда не понималось особо.

Ибо или сам не слишком отличался, или отличался, но все равно устраивало.

Заурядность и предсказуемость казались безопасностью.
Бесчувственность — жизненной твердостью.
Невнятность — загадочностью.
Капризность — женственностью.
Отсутствие амбиций тоже не беспокоило. Ибо, будучи серой мышкой, и не хотелось особо яркого и достигающего, чтобы упомянутая серость не подсвечивалась на фоне (или чтобы не бросили).

Но когда мышка, развиваясь, превращается в другого персонажа
(ибо хотела и стремилась, что-то внутри двигало и толкало), разница между нею и партнером (который не сильно хотел и стремился) становится очевидной.

И сделать вид, что ее нет, уже не получается.

Скользкое место.
Ибо дальше бывает по-разному.

Например, после обсуждение с партнером обнаруживающихся расхождений, он решает подтянуться. Просит подождать, и реально гребет лапками.

Или пересматривается критичность той самой разницы.
И оказывается, с нею тоже жить можно.
Т.к. есть другое, гораздо более ценное между.
Чем компенсируется дискомфорт от отличий.

А бывает никак дальше вместе.
Ну, никак (особенно, когда второго «все очень даже устраивает»).

Невероятно горько, больно, страшно, обидно, но никак.

Мы настолько далеки, что ни тем общих, ни целей, ни даже телесного притяжения.
И оставаться вместе — это предавать себя.

Кстати, нередко такие ситуации случаются после того, когда кто-то один идет в терапию (не сочтите за антирекламу, но предупредить обязана).

И потом, например, уходит из абьюза (хотя раньше и не понимал, что в нем живет).
Или расстается, переставая спасать летящего в пропасть зависимого.
Или научаясь о себе заботиться (эмоционально и /или финансово), отказывается дальше угодничать и закрывать глаза на несправедливость в свой адрес (которая тоже замыливалась прежде).

На первый взгляд: ужас ужасный, психолог развалил семью!
(Не раз встречалась с такой оценкой случившегося бывшими партнерами/супругами клиентов).

Но с другой — у наконец-то выбирающего себя появляется шанс на счастливую жизнь с тем, кто заметит и услышит его нового.

И как человек, и как профессионал я за то, чтобы не рубить с плеча, не принимать эмоциональных решений на пике, не рвать по живому.
За то, чтобы разговаривать, обсуждать, договариваться, пробовать по-новому, экспериментировать и пр.
В общем, за «консервативное лечение» по максимуму.

Но, к сожалению, иногда оно не помогает.
И подорожник уже прикладывали, и гормональными мазями мазали, и в антибиотиках купали, и к лучшим профессорам ходили, ноль/почти ноль эффекта.

Вот тогда только хирургия и ампутация остается. Стоит решаться.

Прекрасно понимая, что после операции сразу легко не будет!

Но со временем, внешней помощью/самостоятельных усилиях получится восстановиться и зажить в полный рост (ну, или полнее, чем было, по крайней мере).

Вот это самое «послеоперационное» и пугает, в основном.
Из страха «последствий» люди терпят то, чего не стоило бы. А зря.

Ведь иногда самый верный выход из сложной ситуации в отношениях — это расставание.
(После того, как пробовали спасать, но не вышло, конечно).

А продлевать «мы вместе» — это продлевать агонию.
Которая рано или поздно приведет к разрушению союза (официально расстанемся или будем формально вместе, но чужими).

Вот только гораздо хуже, когда разрушаются сами участники этого союза.
Ментально и/или физически. Один или оба.

До этого лучше не доводить, конечно...

12:19
60
Очень модно говорить о личном времени вне работы, ради восстановления гомеостаза.
Идея вроде правильная и компактно успокаивает.
Но только на время.
Подразделение психолога на работу и неработу — обнародовает в психологе не психолога, а слесаря.
Здравый психолог это ум, живущий ИЗ ядра своей человеческой сути, простираемой во вне, в познание человека, мира и онтологической Причины и конечной Цели всего.
Более того, это как раз жажда и умение в простых вещах видеть их смыслы, уходящие в сверхсмысл — в причину всего сущего, не теряя, а ещё глубже обнаруживая основание своей собственной аутентичности, осмысленности и автономности.
Подлинность жизни психолога — не «рабочие трения» и не отдых после них, а простирание себя за пределы себя в бо́льшее, в объём единой реальности в перспективе высших смысловых переживаний.
Это жизнь треснувшего желудя, направленность интенции которого — всегда вверх, в проростание себя из себя в осушествление своего собственного предназначения — стать древом жизни для себя и других.
Это возможно только в одном случае — если психолог НЕ имеет в наличии самой распространённой ошибки — бессознательного стремления к власти над другими как имитации самореализации через жажду выскочить в боги за счёт тщательно скрываемых или явно манифестируемых тщеславных вспышек удачи.
У психолога вместо «трений» всегда радость познания, если только он своим конечным целеположением не воткнут в психологию или терапию.
Здравый психолог перерастает психолога в философа и даже в богослова (для более гибких и смелых умов), даже в самом начале своего пути, в тоске по такому Смыслу, который уходит за пределы отрезка «роддом — кладбище», видя праоснову души человека и бытия в целом.
Возникающие и гибнущие предметы для него никогда не станут «присоской» жизни и последней познаваемой инстанцией.
Именно поэтому, как бы скользя мимо «рабочих деталей» в онтологию бытия души и всего, что существует — он не трётся угловатыми несовместимостями и, потому даже не нагревается и не знает выгорания.
Боль пациента/клиента — для него наквозь проходит через созерцаемый закат солнца, через собственное чувство поэтического превосходства над аналитикой, через тот же самый, но всегда новый кофеёк по утрам, через лицо любого человека, набухшей весенней почки на пороге цветущей весны и слезы переживания необъяснимо драгоценных вещей…
Психолог это ум удивляющегося счастливого ребенка с силой взрослых познаний единого поля бытия с центром в Причине, Смысле и конечной Цели всего.
И, поверьте, у него нет и не будет больных понедельников, бегства в отвлечения после рабочих часов и унизительно рабской отрады по пятницам.
В представленном тексте ошибаются оба психолога.
Первый в дезинтеграции единого поля.
Второй — в компульсивной интроективной централизации.