О сомнениях и об унынии

Время от времени на меня наваливаются тяжелые сомнения.

Сомнения по поводу того, зачем я ввязалась в душераздирающее мероприятие под названием «психотерапия».

Особенно когда я попадаю в «душевные омуты» и сердечные страдания, в стыдные и тайные закоулки души, в трясины бессилия и тщетности.

Какого хрена я все это затеяла, если мне по-прежнему больно, если действительность движется от однозначности к все большей запутанности, и я все меньше могу рассчитывать на предсказуемость этого мира?

Напротив, мир видится все более безумным,

В котором, как кажется, не на что опереться.

Наверное, именно такое состояние именуется унынием.

Да, уныние мне знакомо, и я имею честь с ним встречаться не так уж редко.

… Я начинаю подозревать себя в душевном эксгибиционизме и мазохизме.

Для чего нужны эти оплакивания прошлых страданий?

Для чего я организую себе раскопку очередной несправедливости, которую пережила в своем детстве?

Для чего я соглашаюсь встречаться со своими ошибками (которые поначалу кажутся преступлениями), да еще выносить их на обозрение своего терапевта и даже группы людей?

Нет ли в этом какого-то изъяна, удовольствия от собственных мучений?

....

Мои чувства постепенно оттаивают.

Я и не подозревала, что их так много.

Там, где раньше было только раздражение, появился целый спектр...

Злость, гнев, ярость и даже ненависть.

Некоторые чувства восстали из небытия.

Благодарность. Восхищение. Изумление. Восторг.

Забытые, восхитительные ощущения, наполняющие, питающие душу!

Я никогда прежде не проживала свою жизнь столь интенсивно.

Помню, в возрасте от 20 до 30 только успевала отсчитывать пролетающие недели.

О, это ужасное чувство потери...

Как будто я упускаю что-то критически важное, и поезд несется с бешеной скоростью, а я даже не успею сообразить, и сделать нечто существенное, как придет время прощаться с жизнью!

Жизненный фон был окрашен тревогой.

Еще страхом, виной и стыдом.

С кратковременными вспышками веселья вечеринок и покоя в отдалении от всех.

… Нынешняя интенсивность проживания изменила ход времени абсолютно.

Теперь я ощущаю неделю как месяц.

И за этот «месяц» столько всего успевает произойти!

Я поняла, что такое выбор.

Я осознала, что ежеминутно выбираю.

Выбирая одну возможность, я понимаю, что теряю другие.

И эти потери тоже отдаются болью упущений.

Когда я принимаю решение расстаться с некогда значимым человеком, я понимаю — почему я это делаю.

Исчерпаны ли отношения, или я защищаю себя...

Я не просто осознаю свой мотив.

Я выбираю.

Я ощущаю потерю во всей ее полноте.

Я оплакиваю ее, я сожалею обо всем, что могла иметь, но отказалась.

Это больно.

Но я учусь с этим жить.

Иногда я сталкиваюсь с тем, что покидают меня.

Это тоже больно. Очень.

Я сама брошу камень в того, кто скажет, что это не так.

Это так.

Но все же, можно жить и с этим.

Если ты жив физически, то, значит – ты сможешь пережить и то, что кто-то не выбрал тебя.

… Я вижу все свои защиты.

Я вижу, как они первыми приходят на помощь, когда мне предстоит пройти через очередную боль.

Я знаю, что они помогли мне многое пережить – когда я не могла воспользоваться другими ресурсами.

Обесценивание, отрицание правды, попытки заменить, заместить человека – когда нет сил справиться с потерей.

Избегание, убегание.

Замалчивание, скрытность.

Дистанция, изоляция.

Все это есть и теперь.

Но мне уже мало того, что они мне дают.

Я иду дальше.

Я хочу жить полнокровно, глубоко и интенсивно.

Я предпочитаю риск.

Я предпочитаю встречу и возможную боль – изоляции и тухлому покою.

… Я обнаруживаю громадный внутренний мир.

О, сколько здесь всего интересного!

Как в сказке – пещера открылась, и я только успеваю находить сокровища.

… Я обнаруживаю свои слепые зоны...

Там, где я ничего не видела и не слышала, хоть мне и говорили о них миллионы раз.

Именно в этих зонах я совершенно беззащитна – они скрыты только от меня самой.

Всем остальным они очевидны.

Это те зоны, где меня можно беззастенчиво использовать, там, где я даже не пытаюсь защищаться.

Это те зоны, где я игнорирую собственные нужды и нужды своих детей.

Я ужасаюсь тому, что вижу.

… Я обнаруживаю зоны напряжения.

Они перепутаны оголенными проводами – лучше не подходи, подорвешься!

Это зона тревоги, вины и стыда.

Я провожу ремонтные работы....

Стыд – за то, что живая, несовершенная – понемногу успокаивается.

Вина – за то, что не совершала – уходит.

Тревога – от ощущения небезопасности — прячется, вспыхивая неожиданно лишь время от времени.

… Появляется много сожаления...

Я много горюю о том, что не отгоревала в свое время.

Провожая прошлое, я все больше, глубже и интенсивнее в настоящем.

Когда все новое – настоящее открытие, когда каждая встреча – это волнительное предвкушение.

Когда ты уже не надсмотрщик себе, а заботливый, сочувствующий друг.

Когда протянутая рука становится дороже самого дорогого бриллианта в мире.

Когда каждый новый день – это не просто потерянное время.

Новый день – это еще одна возможность что-то испытать, прожить по-настоящему, не прячась и не убегая.

И особенно я ценю то, чего в свое время мне не хватило.

Теперь я знаю цену поддержки, принятия и любви.