Глубокой разбор с Просветленным Артуром Сита. Мифы и реальность психологии.

Ты узнаешь, что скрывает психология и на что в своей жизни не решаются посмотреть сами психологии.

Артур расскажет что нужно сделать, чтобы психолог стал действительно полезен.

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.— Мам, можно?— Не надо, это для гостей.— Так у нас же гости!— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек.Но не сегодня.Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.— Отвези меня на рынок, – попросила мама однажды.— А что тебе надо?Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.— Мне белье надо новое, я похудела.В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.— Тут очень дорого и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то.— Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье.— Сколько стоит?— Не важно, – говорю я.— Важно. Я должна знать.Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.— Пять тысяч, – говорит продавец.— Пять тысяч за трусы?????— Это комплект из новой коллекции.— Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена.Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.— Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?— Мам, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не Черкизон.Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке.— Хорошо, – говорю я.— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?— Хорошо.Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама.Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой.На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.— Это даже не пластмасса, – подумала я.Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом.На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.— Наденешь ее на новый год?— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе.К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни.Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.— Какой размер у усопшей? – спросил меня агент.— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я.— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.— Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…— Пусть будет, я беру.Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь…Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Показать полностью…

Почему люди не понимают людей однолюбов? Может потому что они не знают, не представляют, как это любить всю жизнь единственную; любить даже когда она не с тобой, даже когда она за 1000 километров от тебя. И ты продолжаешь любить,потому что те чувства, которые ты испытываешь, их не возможно передать, их можно почувствовать. Ведь, когда ты любишь, любишь по-настоящему мир вокруг переворачивается на столько на сколько не возможно представить.Наверняка каждый из вас бывал в таких ситуациях, когда тебе нравится девушка, ты бы сделал для неё все,снял бы звезду с неба или просто был бы рядом. Но ты не можешь подойти сказать те заветные слова, потому что на тебе стоит печать, та печать запрета, которая разрушительно действует на тебя. Или же чувство, когда ты понимаешь что у вас ничего не может быть, чувство,когда она принадлежит другому, чувство, когда ты просто желаешь ей счастья и добра. Есть люди,которые не любят рушить счастья другим.Определенно больно видеть её каждый день, смотреть ей в глаза и ощущать ту дикую боль,которая переполняет тебя изнутри. Боль сжимает тебя на части,но ты продолжаешь терпеть. Потому что ты сильный.Многие скажут: "Подойди обними и скажи все то,что у тебя на душе. Но в этом и заключается сущность людей с такими качествами и характером. Они не станут лезть и рушить чужое счастье,они лишь будут всегда делать для неё счастье и следить за тем, чтобы бы у неё всегда все было хорошо. И он будет любить её до конца. Лишь до конца доходят сильнейшие и такие люди заслуживают уважения, а не насмешек. Потому что они с гордостью могут сказать, что он ощутил чувство любви, пусть даже злую и болезненную. Любите друг друга и доверяйте, ведь доверие это всё!»

Показать полностью…

Женщина желает быть единственной. Она верит в лебединую любовь. В лебединую верность…Суть «лебединой верности» в том, что лебедям свойственно хранить (а не хоронить) верность своему партнеру после его смерти. Они не прибиваются к стае лебедей, не улетают в теплые страны, а так и остаются на месте гибели своих возлюбленных, храня им верность.У этих красивых птиц партнер один и на всю жизнь. Мужчине такое отношение к чувствам может показаться забавным и даже глупым, но ведь у женщины самой есть что-то от лебедей…Наверное, это упорное стремление остаться, когда нужно подобрать крылья и улететь в самые дальние края. Туда, где не калечат лебедей.Она желает любви так, как мужчина желает власти, больших денег и женского тела. У нее жажда любви настолько сильна, что она порой ничего вокруг себя не видит и не слышит, кроме своего источника.Мужчины иногда пользуются женской любовью в корыстных целях, но не долго. Даже утратив обоняние, если долго пить протухшую воду, можно ею отравиться.Женщина чувствует фальшь. Женщина чувствует ложь, но из-за того, что ее мужчина самый лучший, она не верит ни сердцу, ни чужим словам, ни собственным ушам.Ей можно лгать до тех пор, пока она не откроет широко глаза и не начнет презирать. Презрение в женских глазах может стереть в пыль любого мужчину…Любовь, застывшая в ее глазах, может сотворить из пыли гордое существо.У нее есть редкий талант — сотворить из пыли бриллиант и стирать бриллиант в пыль. Мужчина не умеет так!Но он может себе позволить ее понимать. Понимать, что она не такая, как он, и не должна становиться такой. Осознать, что ее чувства — это не пожар, который нужно потушить или прибавить в него еще больше огня, а ее странная и уникальная натура.Она — то, что наделяет мир двоих самыми разнообразными цветами. То, без чего мировые шедевры в картинных галереях были бы всего лишь чистыми холстами, а их авторы неизвестными людьми.То, без чего кисть в руках любого живописца становится абсолютно бесполезным предметом.— Краска…Так позволь этой краске запятнать твое полотно. Мастер…Вячеслав Прах"Женщины созданы, чтобы их...»

Показать полностью…