Про компромиссы

Очень давно прочла в мемуарах Черчилля, что (своими словами) достойным может быть компромисс, позволяющий получить что-то взамен путём равных договорённостей об уступках, но точно не тот, где просто сдают все свои позиции ради иллюзии хороших отношений.

Аплодирую стоя.

Моё устойчивое отторжение компромиссов, которое я неоднократно озвучивала, связано исключительно с той правдой, в которой я ни разу почти не столкнулась со здравым их форматом, но ежедневно — с ущербным.

Вся созависимость построена на ущербных компромиссах, друзья мои...

На тех, где один, единолично назначивший себя главной ценностью отношений, ультимативно и настойчиво обменивает своё присутствие в жизни другого (менее ценного) на его хронический прогиб под себя, так или иначе убеждая идти на постоянные уступки.
И посыл таких уступок, если и не озвучивается прямым текстом, но, тем не менее, очевиден: «Или ты делаешь так, как я хочу, или я пошёл (пошла)… или я никуда не уйду, но сделаю твою жизнь невыносимой».

Токсичнее некуда, верно?

И тот, кто, на самом деле, не менее ценен, но более неуверен в себе, более добр, более одержим страхом отторжения и одиночества, впадает в отчаяние и последовательно поступается всем, что у него от себя самого оставалось — от права выбора до права на тайну переписки.

Если расспросить такого человека о том, что им движет, когда он раз за разом делает то, чего в действительности совсем не желает и когда раз за разом наблюдает, как в отношениях только кто-то один всегда получает то, что хочет, он, скорее всего, ответит, что кто-то должен уступить, изо всех сил заглушая в себе правду и обиду.

Если расспросить того, кто всегда получает, что хочет, почему только он решает, на что потратить все деньги, куда поехать в отпуск, как провести выходные и как кому жить, он, скорее всего, ответит, что до жути устал всё тащить на себе, но кто-то должен идти на компромисс, чтобы отношения устояли.

Как бы странно это ни звучало, но такие компромиссы не делят людей на злодеев и потерпевших.

Они делят их на по-разному несчастных.

Это правда, потому что нет, на самом деле счастья ни в том, чтобы вместо взаимности и совместного участия во всех жизненных задачах получить невидимый треух Наполеона и жалкую армию в виде одного податливого, но дико уставшего солдата, ни в том, чтобы быть этим самым солдатом, сносящим всё за сомнительную выгоду не оказаться разжалованным...

Любви не нужны компромиссы. У неё есть взаимность, в которой не надо высчитывать кто и сколько, и есть диалог, в котором обо всём можно договориться.

А если нельзя, то тогда зачем?