Порой вера рождается в ужасе надвигающейся ночи

Порой вера рождается в ужасе надвигающейся ночи. Когда рассеиваются по ветру последние искры надежды и пропадают в небе воспоминания о недавнем владычестве солнца. Мир теряет узнаваемые черты. Мы начинаем чувствовать дыхание смерти и жизнь предстает перед нами в пугающем обличии. Тогда мы припадаем к земле и обращаем мольбу свою к кому-то, кто сможет усмирить нашу агонию, унять нашу дрожь, объять собой весь ужас и растворить его в себе.

Когда ничто и никто больше не может быть нашим убежищем, а всё, что когда-либо было нашей жизнью — становится пленом, теряет смысл, разочаровывает и обманывает — тогда Высшая Сила по-настоящему входит в нашу жизнь, преодолевая все наши «я знаю, как правильно!», «я же должен...!», «по-другому быть не может!».

Новая жизнь рождается в безысходности. А точнее — в принятии своего бессилия.

Всё вокруг затихает. И если мы позволим быть этой тишине и неизвестности, если мы перестанем пытаться восстанавливать песочный замок, который раз за разом размывается осаждающей его волной, мы освободим в себе силы, которые всё это время питали наши иллюзии.

Иногда, чтобы жить дальше, нам приходится стать кем-то другим.

Наступает время, когда мы больше не властны над своей судьбой. Когда обнаруживаем, что тот, кого мы считали собой, лишь сгусток напряжения, тревожных мыслей, компульсивных действий, навязанных поступков. Отпуская хватку, нас сносит течением, в котором теряется привычная идентичность — и врывается, и охватывает, и увлекает за собой в круговорот событий освободившаяся жизнь.

Важно — отпустить контроль там, где мы оказались бессильны.

То, что останавливает нас, так это вполне оправданный вопрос:
Не является ли путь принятия бессилия путем искушения — неверным путем?

— Как же я могу отпустить, я же должен…

Путь, который нам нужен, никогда не даст нам однозначного ответа. Он будет петлять и будет скрываться за поворотами. Он не даст нам гарантий. Пытаясь слезно выпросить у него обещание — мы просим его помочь нам обмануть самих себя. Мы никогда не можем знать, что будет. Новый путь будет казаться нам отступничеством или даже погибелью.

Что нам остается?

Рано или поздно крик затихает, борьба оказывается оставлена, тело слабеет и отныне мы больше не можем ничего. Ничего из того, что раньше мы считали своим долгом. Мы приходим в тупик.

Из этого «поражения» рождается Бог. Правда, порой совершенно не тот, которого мы ожидали.

Он смеется над тем, что мы считали серьезным. Он равнодушен к тому, над чем мы лили слезы. Его взгляд направлен туда, куда мы никогда не позволяли себе смотреть.

Он — ветер свободы, сквозняк, который мы боимся впустить в свою жизнь. Но именно он сметает всё ветхое и неустойчивое.

Мы можем не понять его, не признать, испугаться и прогнать. И возможно, будем правы.

Принять или нет Бога, рождающегося из безысходности, — это выбор каждого. Порой мы можем нуждаться именно в нем, как в том, кто дарует нам жизнь за пределами наших ограниченных (травмой, опытом, убеждениями...) представлений о ней.
___
Безысходность — это не конец, а начало. Она становится тем порогом, за которым рождается нечто новое, неожиданное, а порой и пугающее. Когда мы отпускаем контроль, когда перестаём цепляться за иллюзии и принимаем своё бессилие, в нашей жизни появляется пространство для чего-то большего.

Бог, рождающийся из безысходности, — это не тот, кого мы ждём. Он не отвечает на наши мольбы так, как мы хотим, не спасает нас привычным образом. Он приходит, чтобы разрушить наши старые представления, чтобы показать, что жизнь — это не то, что мы о ней думали.

Принять его или нет — наш выбор. Но, возможно, именно в этом принятии кроется ключ к настоящей свободе. К жизни, которая не ограничена страхами, травмами и убеждениями. К жизни, которая пугает своей неизвестностью, но в то же время манит своей потенциальностью.

Безысходность — это не тупик. Это дверь. И только от нас зависит, решимся ли мы заглянуть за неё…