26 сентября 2024
⛰ Покоряйте новые вершины с МИП: преимущества обучения в аспирантуре
Обучение в аспирантуре — это значимый шаг в жизни и карьере.
В карточках мы перечислили по меньшей мере 7 причин, почему обучение в аспирантуре может стать вашим ключом к успеху в жизни и карьере – будь вы исследователем или практикующим специалистом 👇🏻
20 августа пройдёт День открытых дверей аспирантуры, на котором вы сможете узнать больше про обучение в аспирантуре Московского института психоанализа и получить ответы на все вопросы.
27 августа 2018 года в Московском институте психоанализа произошло уникальное событие – открытие первого в России памятника Зигмунду Фрейду!
Несмотря на всемирную известность, памятники Зигмунду Фрейду установлены лишь в нескольких городах: в Лондоне, в Вене и в Праге. Теперь памятник основоположнику психоанализа появился и в Москве.
В торжественном открытии приняли участие:
ректор Московского института психоанализа – Лев Игоревич Сурат,
президент Московского института психоанализа - Игорь Львович Сурат,
Джейн Мак Адам Фрейд - правнучка Зигмунда Фрейда, художница, скульптор и медальер с мировым именем,
а также на мероприятии присутствовали: академик РАО Александр Григорьевич Асмолов,
президент Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги, вице–президент Всемирного Совета по Психотерапии - Виктор Викторович Макаров,
врач-психиатр, декан факультета психоанализа МИП - Нина Кузьминична Асанова,
профессор, заведующий кафедрой метапсихологии, истории и теории психоанализа МИП - Валерий Моисеевич Лейбин,
профессор, декан факультета психологии - Владимир Александрович Барабанщиков.
Во время церемонии открытия памятника З. Фрейду, Лев Игоревич выразил благодарность президенту Московского института психоанализа – Игорю Львовичу Сурату за такой невероятный подарок институту и всем тем, кто посетил мероприятие.
ВЗРАСТИЛИ ЛИ ВЫ В СЕБЕ ЛЮБЯЩУЮ МАМУ?
Ту, которая,
если вы вдруг схватите себя за горло
и начнёте требовать от себя каким-то быть
или что-то делать,
нежно возьмёт вас за эту самую руку и будет гладить её ровно столько,
сколько нужно,
чтобы вы выдохнули.
Ту, которая посмотрит на вас глазами, полными любви
и скажет мягким голосом,
что вы и так много всего сделали,
перечислит, что именно
и напомнит, что сейчас время позволить себе передышку.
Ту, которая скажет и будет повторять столько, сколько нужно - «Позволь себе быть в том состоянии, в котором ты есть.
Не беги от себя.
Не спеши, как бы тебе не хотелось. Послушай себя.
Позволь жизни происходить прямо сейчас, не гони её.
Дай ей и её музыке впечатлить тебя»...
Она может говорить самые разные слова, но каждое из них будет от большой любви, от неравнодушия.
Эти слова будут звучать в самых разных ваших состояниях,
как напоминание, что у всего, что с вами происходит прямо сейчас есть и право, и смысл, и ценность.
Живёт ли внутри у вас такая?
К осени её обязательно нужно взрастить, потому что грусти и раздражения будет больше,
тепла меньше,
скорость и темп жизни повысятся,
болезни никуда не уйдут,
лето уже ушло,
одиночество будет заходить чаще,
чем обычно,
неопределённость может усилится,
силы будут уходить на то,
и на сё, и на это,
иногда совершенно непонятно на что,
еды будет больше, чем организму достаточно,
особенно
когда грусти будет больше,
тревоги- сильнее,
а неудовлетворённость будет давить прямо в центре груди или глубоко, куда не достать, под ключицей.
Когда ни с того, ни с сего будут наваливаться ощущения, что жизнь куда-то не в ту сторону идёт,
что всё стремительно теряет смысл
и катится в бездну.
Когда
туманы будут погуще, вечера почернее, дожди и снега - загонять в бетонные коробки,
мятые холодные постели напоминать об одиночестве,
давно не стиранное бельё - об усталости,
нужно обязательно искать внутри себя свою любящую маму
и позволять ей любить себя просто так,
за то, что ты есть и ты продолжаешь, несмотря ни на что.
В ЧЕМ СИЛА, БРАТ?
Я выросла в семье, женщины в которой никогда не болели. Нет, не потому, что у меня по женской линии генетически передается невероятной силы иммунитет, а потому, что им просто нельзя было. Конечно, им никто не запрещал официально, но в этом не было необходимости — запрет незримо висел в воздухе. Как и многие другие непроговариваемые вещи. Например: папа убивает пауков, а мама никогда не болеет.
Я выросла в семье, женщины в которой никогда не объявляли во всеуслышание: «Ой, да пошло оно все, я устала» и вытягивали ноги на диване в то время, когда остальные ждали от них супа, пирожков, выглаженной рубашки или чистого пола. И поэтому я, конечно же, когда наконец выросла, привела этот невидимый запрет на усталость и лень в свой собственный дом.
Сначала я думала, что так и надо. Мы с мужем приходим с работы, он может расслабиться и поиграть в компьютер, пока я шуршу на кухне с ужином. В своё свободное время муж идёт встречаться с друзьями, а я убираю квартиру, перекладываю вещи на полочках и мою унитаз. Нет, муж ни разу не упрекнул меня за не вовремя поданный ужин или недостаточный порядок на полочках — но меня и не надо было упрекать.
Я сама неплохо справлялась с тяготящим чувством вины за лень и самобичеванием. Если ты не приносишь пользы, то зачем ты вообще нужна?
Заметить вот это невидимое, которое заставляло меня тянуть на себе быт и не жужжать, мне помогла, простите за банальность, психотерапия. На первый прием я пришла с довольно размытым запросом и попытками найти себя после декрета. Стабильной работы у меня на тот момент не было, сил и желаний тоже. Я «сидела» с ребенком, занималась домом и чувствовала себя максимально бесполезной. Мне казалось, что если я добавлю в этот микс работу — любую, на тот момент я была готова на все — я наконец-то стану «нормальной» женщиной, которая все успевает и никогдашеньки не лежит на диване.
Психотерапевтка, правда, отнеслась к моим проблемам с непониманием. «Вы голодаете?» — «Нет». «Вам негде жить?» — «Нет». «Ваш муж слишком мало зарабатывает?» — «Нет». «Тогда зачем вам прямо сейчас срочно искать любую работу?». Признаюсь, что ответ на этот вопрос я нашла не сразу. Кроме огромного железобетонного «так надо» у меня не было ничего. Чуть позже я поняла, что за этим «так надо» прятался банальный страх — я больше всего на свете боялась оказаться бесполезной. Ведь если ты не приносишь пользы, то зачем ты вообще нужна?
На одной из последующих встреч психотерапевт спросила меня, могу ли я заболеть. Смертельно устать, занемочь, свалиться с депрессией, просто лечь и лежать — и быть уверенной, что моя ценность от этого не изменится? Мне пришлось признать, что не могу. И даже не потому, что мой муж не способен взять на себя критическую часть уроненных мною обязательств. А потому что знаю, что сама не смогу себе этого позволить.
Я выросла в семье, где женщины всегда выполняли набор весьма конкретных и, безусловно, полезных функций — и никогда не болели.
Вероятно, у них на это была очень хорошая причина, и я не была готова столкнуться с ней лицом к лицу. Мне было важно оставаться полезной. В каких-то вопросах — даже незаменимой. Мне было жизненно необходимо доказывать, что я способна тянуть на себе воз и маленькую тележку бытовых задач, а ещё ребёнка и работу, потому что мне казалось, что именно эта способность определяет мою человеческую ценность. В семье, в браке, да вообще в мире, в котором каждый должен крутиться, как маленькая шестерёнка большого механизма, иначе ржаветь тебе в одиночестве и забвении.
Прошло несколько лет и случилось то, чего я боялась. Я заболела. Нет, бесспорно, за почти десять лет брака я болела не раз (а еще ездила в отпуска, бросала начатое и ленилась — но не слишком долго), но здесь физиологические и ментальные проблемы сложились в одну разрушительную комбинацию, и я провела несколько недель в горизонтальном положении. Я стала котиком, который спит днем и лишь изредка выходит из комнаты, чтобы поесть или сходить в туалет.
Как и следовало ожидать, мой муж подхватил все важные дела по дому. Начал готовить по нескольку блюд в день, мыть посуду, гулять с ребенком, ходить в магазин, планировать меню, поддерживать порядок. Раньше мы это все делили по обстоятельствам, но сейчас я оказалась абсолютно бесполезна. И в какой-то момент я поняла, что вместо того, чтобы испытать облегчение — смотрите-ка, я могу лежать на диване сутками, и мир вокруг не рухнул! — я начала тревожиться. Потому что если ты не приносишь пользы, то зачем ты вообще нужна?
Зачем я нужна, если у меня нет сил пинать с ребенком мяч, варить суп или тереть пол шваброй? Оказывается, не такая уж я незаменимая? Какой тогда во мне смысл для моей же собственной семьи, если я не могу вскочить и приготовить, помыть, убрать?
И прежде чем провалиться в огромную черную яму отчаяния, которой, вероятно, так боялись женщины в моей семье, я сама схватила себя за рукав и сказала: это твоя семья. Тебя здесь любят и ценят. Даже тогда, когда ты совершенно бесполезна.
Я разрешила себе просто лежать и быть бесполезной как котик — потому что я поняла, что это никак не уменьшает мою ценность как человека. И, поверьте мне, путь принятия этой простой идеи оказался очень долгим.
Я знаю, что страх оказаться бесполезной и бессмысленной преследует не меня одну — семей, в которых женщины никогда не болеют, а мужчины никогда не боятся, десятки или даже сотни тысяч. И каждый приспосабливается к этому по-своему — кто-то всю жизнь играет роль бессмертного пони, до тех пор, пока организм не возьмет свое (а делает он это обычно довольно цинично и безжалостно), а кто-то, не выдержав давления, решает спасаться бегством.
И хотя установки, вбитые в голову с детства, разрушать и пересматривать сложнее всего, я хочу напомнить вам, что это не единственные способы выжить и сохранить свою человеческую ценность — даже если вы уже третью неделю не мыли полы.
Мне хочется сказать всем, кто каждое утро просыпается с ужасающей мыслью: «Если ты не приносишь пользы, то зачем ты вообще нужна?», что может быть по-другому — и это никакая не роскошь, а самая настоящая норма. Что отношения, в которых каждый может позволить себе иногда заболеть, устать, развалиться и не перестать от этого быть любимым и ценным, существуют. Что ваша производительность, полезность и спектр выполняемых функций не должны определять вашу ценность и значимость — вы же, в конце концов, человек, а не холодильник. Что семьи, в которых женщины никогда не болеют, а мужчины никогда не боятся — это не высокоэффективная утопия, это опасная иллюзия, за которой скрываются недовольства, проблемы и глубокий страх оказаться одинокими и нелюбимыми.
Мне жаль, что во многих семьях любовь, признание и уважение до сих пор приходится заслуживать, буквально выцарапывая их по крошке — и что мы умышленно или невольно передаем эти традиции своим детям. Я очень надеюсь, что так будет не всегда — особенно если мы начнем с себя.
