Олеся Шилова / Лента

✅ Что работает в качестве стратегии с тревожным клиентом:

✏Терапевтическая рамка. Когда все рушится и нестабильно, нужно сделать очаг внешней стабильности объекта. Время, место, день, стоимость – полный сеттинг. С тревожными клиентами не должно быть никакой двусмысленности, неискренности – все должно быть четко, лаконично и понятно. Это будет создавать определенную опору, на которую опирается тревожный клиент. Такой клиент благодарный, с ними происходит долгая работа. Очень часто психотерапия начинается с позитивного переноса. Бывает такое, что в случае работы с тревожным клиентом терапевтическая рамка может быть нарушена. Например, в случае чрезмерной тревоги позволительно связаться с психотерапевтом вне терапевтической рамки.

✏ Просвещение. С тревожным клиентом будет много объяснений – что происходит на уровне физиологии, какие психические процессы запускаются в тот или иной момент жизни, как работает нервная система, что тревожные расстройства бывают у разных людей под влиянием жизненных обстоятельств, что все люди боятся и тревожатся и проч.

✏ Техника саморегуляции. Очень важный пункт – обучение техникам саморегуляции. Суть - Я могу повлиять на свою тревожность, сделать ее меньше, научиться ее преодолевать и перестать бояться.

Показать полностью…

С лучшим другом не должно быть просто, с ним должно быть интересно. Дружите с теми, кто на вас не похожСоциологи подсчитали: чтобы незнакомый человек превратился в лучшего друга, нужно беседовать с ним около 200 часов. Поэтому похожие друг на друга люди редко сходятся — сложновато проболтать столько времени с кем-то вроде себя! Ведь это не коммуникация, а затяжная бессонница, когда лежишь в кровати и ведешь диалог с самим собой. Наш постоянный автор Валентина Петрова разъясняет, как насладиться инаковостью лучшего друга во всей ее полноте.Ищите в друзья того, кто вроде и любит и думает то же — но совсем на вас не похож.Единственная цель дружбы — ее процесс. Результатов она не даст, зря надеетесь. Ну, вытащит вас друг из огня и отведет к психиатру, но не для этого же вы с ним дружили? Вам просто нравилось. Чем дольше длится процесс, тем больше чистого удовольствия — поэтому только очень разные люди могут дружить долго и со вкусом.С лучшим другом не должно быть просто, с ним должно быть интересно. Правильно подобранный лучший друг будет вас постоянно озадачивать.Это с ума может свести — и слава богу. Но в точке, где вы скажете друг другу «понимаю», экзистенциальное одиночество чуть-чуть ослабнет. Немного, и всё-таки.У меня тоже есть лучший друг. Мы очень старались. Хотели, но не могли договориться, давили друг на друга, соревновались. Она как-то кинула в меня расческой от злости, я подумала: «Это начало прекрасной дружбы» (а еще подумала: «Вот ведь истеричная сука»). И всё-таки мы сошлись — а спустя десять лет даже приобрели какое-то сходство. С разных концов темперамента пришли навстречу друг другу.Материал, из которого сделана дружба, со временем не ветшает, а становится крепче. Когда у вас общая юность, еще труднее оторваться друг от друга. Ехали вместе куда-нибудь, спали в одной комнате, потом дополняем воспоминания друг друга: она помнит, как за нами приударил таксист, а я помню пирс, потому что так и не осмелилась с него прыгнуть.Изучали ассортимент мужчин-проституток в интернете, лучший оказался в Питере. Пропили все деньги, не поехали.Мы думаем об одном и том же, но по-разному; тренируем искусство передавать свои мысли другому. Ошибаемся, потом объясняемся. А заодно кое-чему учимся. Не очень многому — зато по любви.Я не понимаю, что ты делаешьНепохожий на вас друг покажет вам лучшую в мире простую вещь: как не приставать к другим со своими представлениями о том, как осуществлять бытие, — и чужих представлений не брать. Полное духовное воздержание. Когда вы это освоите, то легко справитесь с коллегами, старухами в очереди, ведическими женщинами, наркоманами, бегунами на длинную дистанцию и даже, может быть, со своей бабушкой (хотя последнего не обещаю).Да, иногда вам захочется заорать. То есть вот лучший друг на заре берет у тебя взаймы, потому что у него совсем кончились деньги, а у тебя — еще не совсем. Вздыхаешь. И отдаешь деньги. У него-то их вообще нет, а у тебя еще есть. Потом друг берет и тратит эти деньги на маникюр. На эротический массаж. Покупает щенка бульдога. Или отпариватель. Ты очень хочешь кричать: «Это я, значит, рассталась со своими планами залечить кариес, потому что это не такая срочная трата, в отличие от идиотского маникюра?» Затем вдыхаешь, выдыхаешь и произносишь: «Слушай, друг, это…. эээ… пошли завтра в парк погуляем».Очень это полезное упражнение для смирения. Блестящее. Другие люди — не вы и вами никогда не будут, а вы не можете ими управлять, хотя иногда мечтаете, блин, оформить над ними опеку. Просто берете и любите их.Может, моему лучшему другу хочется заорать каждый раз, когда я начинаю записывать расходы, но она молчит. Доброжелательно. Если может мой друг, можете и вы.Я не понимаю, что ты чувствуешь«Я уважаю твое проявление чувств, хотя не понимаю, почему ты проявляешь их этим способом», — вот еще один полезный урок от отличного от вас лучшего друга, который можно было бы купить у психотерапевта по скайпу тысячи за полторы. Когда вашего друга оскорбляют платные парковки и он накричал на дорожный знак, продолжайте любить его. Хотя, конечно, коробит.Я считаю, что эмоции — как в том плакате про религию — подобны гениталиям: можете уважать их и гордиться, но не показывайте другим людям без запроса. А она, например, так не считает. Моей лучшей подруге потребовался год, чтобы привыкнуть: если я вставляю наушники и включаю плеер — это чистая ярость. Я, впрочем, не лучше. С трудом терплю, чтобы не говорить ей в компании: «Ты сейчас искусственно раздуваешь свои эмоции, ага?» А иногда не терплю.Всё, что человек может предложить другому человеку (кроме секса и денег), сводится к довольно простым вещам. Во-первых, свою компанию. Во-вторых, милосердие (если выказывать его не сексом и деньгами, а прощением и помощью). Эта мелкая монета в ходу с тех времен, когда и финансового оборота еще не было, — но она никогда не стирается.Когда милосердие идет против твоих принципов, ты, конечно, немного смущаешься. Потом смиряешься. Потом понимаешь о мире больше. Конечно, мой друг украл шарф, наблевал в шкаф и не пришел на день рождения — но он мой друг. А еще я списал сочинение, изменил родине и убил священника в Рино: у всех есть маленькие страшные тайны — знаешь, что они маленькие, а чувствуешь, что страшные.Со своим непохожим другом учишься давать милосердие не тем способом, который тебе понятен, а тем, каким его примут, — точно так же, как с иностранцами пытаешься говорить по-английски.Например, прихожу я в компанию друзей, вдруг расстраиваюсь, потом сорок минут тащусь за ними и плачу. Кто-то пытается меня утешить — ведь так принято делать, когда кто-то ревет. Но мой лучший друг запрещает, она знает: меня нельзя утешать. Возможно, ей неловко, страшно и грустно, когда за ней тащится рыдающий друг. Наверное, ей очень хочется помочь мне каким-то понятным ей способом. Но утешать меня запрещено: оставить в покое — это единственное милосердие, которое можно мне дать.Если не понимаете, как вести себя со своим чудным лучшим другом, или испугались, помните, что всё это непонятное, иррациональное и безосновательное прилагается к вашему другу: берите всё целиком — или откажитесь от всего сразу. А ваш друг так же согласится на вас, целиком.Да, кстати, хотела извиниться за эту историю с публичным ревом.Я не умею, но я научусьПохожие на меня люди, конечно, думают, как я, — но и поступают так же: никто из них не может меня удивить. Не расскажут такого сюжета, чтобы я от зависти умерла, не пойдут на крутой протест, ни разу не очаровали официанта.Друг, который не похож на вас, расширяет ваш горизонт. Он делает такие же выводы, но совершенно из других вещей. Он хочет такого странного, что вам даже не понять. Откройте свое сердце веселью: пробуйте танцевать, пить чай, импровизировать на губной гармошке и слушать einstürzende neubauten. Он проведет вас за руку в историю, которую вы и придумать не могли.Да, иногда мы занимаемся вещами, которые я ненавижу. Она, например, любит спорт. Бегает. Поднимает в помещении с незнакомыми потными людьми симметричные куски железа. Едет на велосипеде далеко. Сплавляется на байдарке. Едет с горы прямо по мерзкому снегу на сноуборде.Чтобы преодолеть мое отвращение к шевелению вовсе, ушло десять лет. Я знаю, что шевелиться очень полезно: это продлевает нашу никчемную жизнь, — но знаю только в теории. Всё, что выходит за пределы «долго идти ногами», мне глубоко отвратительно. Она убедительнее меня: теперь время от времени она меня, простите, тренирует. Я не просто шевелюсь, а еще признаю ее превосходство — это дается мне еще труднее, чем подтягивания на резинке.Возможно, я когда-нибудь пробегу марафон. То есть как «пробегу»: буду тащиться за ней, иронизировать (хороший друг мирится с твоими недостатками, например, с «иронизировать»).Или не пробегу.Это еще один урок: не слипаться с лучшим другом в чудовище о четырех руках.Я не хочу тебя терятьС другом, который не похож на тебя, необыкновенно легко разойтись: признать, что ты так ни хрена и не понял, — и уйти. Дружба требует сил, как и всякое стоящее дело в этом мире.Учился принимать его неряшливость, необязательность и скрытность, понимать жестокость, уважать трусость — и в итоге от всего этого напряжения обозлился.Тут я даже не знаю, что делать. Честнее было бы отойти в сторону, но, знаете, вам не обязательно дадут вернуться. Может, вы не будете разговаривать полгода или полжизни, потом расскажете другу, как были без него. Как ужасно скучали, как сидели на полу и думали, что такого одиночества еще не знали, а друг наверняка вас забыл. Не звонить было еще сложнее, чем звонить, но что-то вас удерживало. Например, гордыня.Я не верю, что эти секунды удивительного понимания пропадают бесследно — между тобой и тем, кого когда-то считал лучшим другом, всегда остается их тень.На крайний случай можно произнести: «А помнишь, когда мы с тобой говорили, мы думали, что никогда-никогда в жизни не перестанем говорить?» Может быть, оно начнется заново. Вы так и не прекращали идти навстречу друг другу, хотя не знали, увидитесь ли еще когда-нибудь и как именно: улыбнетесь ему или сделаете вид, что не заметили уже бывшего друга.Если человечество погибнет (если вы все куда-нибудь пропадете), она сможет заменить мне весь мир.Мой лучший друг хочет похожего, но ищет как-то по-другому. Приходит к тем же выводам, хотя совершенно на другой основе. Дай-то бог, чтобы нас заводили совершенно разные мужчины, как-то чуть не погорели на этом.И мы стараемся прямо говорить друг другу, если что-то ужасно бесит. Тогда можно быстро порешать это и отправиться бухать. Или гулять. А главное — говорить.

Показать полностью…

Люди, как и животные, болезненно реагируют на незавершённые дела и готовы пойти на многое, чтобы от них избавиться. Предположим, к вечеру вы ожидаете гостей. Вы привели дом в порядок, убрали разбросанные предметы, прикинули, чем будете всех развлекать, приготовили еду и купили напитки. Всё готово, хотя до прихода гостей остался час. Казалось бы, это отличное время, чтобы сделать что-то другое, однако парадоксальным образом это время не ощущается большинством людей как свободное. Мы уже заняты: мы устраиваем вечеринку, даже если до её начала остается целый час. Этот час уже зарезервирован нашим сознанием, поэтому мы не можем воспользоваться им для другой задачи. Вместо этого мы интенсивно занимаемся ожиданием прихода гостей. Некоторые люди в такой ситуации не могут даже книгу почитать и постоянно смотрят на часы, желая, чтобы событие наконец случилось.Ставки увеличиваются, когда речь заходит об обучении или работе, ведь при подготовке к экзаменам или планировании рабочих задач час — это огромное количество времени. Как писал Максим Дорофеев, одна небольшая встреча, назначенная на середину дня, запросто может испортить некоторым людям целый день, ведь ни до, ни после неё они не в силах ничем серьёзно заняться. До встречи время нужно чем-то заполнить, ведь факт приближающегося события действует на нервы (эффект фиксации), а после кажется, что делать что-то полезное поздно, потому что требуется больше времени (неэкономное мышление, говорящее, что серьёзные дела можно делать только за несколько часов и никак иначе). В итоге день потерян, хотя логических объяснений этому нет.Некоторые люди, редко отправляющиеся в отпуск или командировки, начинают готовиться за несколько дней и откладывают все дела на период возвращения, ведь они уже «заняты», почти уехали. Другие составляют большие списки задач, надеясь, что их это дисциплинирует, а на деле волнение от незавершенности каждой из них аккумулируется до тех пор, пока беспокойство и вызываемое этим давление не превращает человека в невротика. Все эти поразительные реакции возникают из-за особенностей восприятия человеком незаконченных дел.История вопросаЧеловек — не единственное существо, которое так нелогично ведет себя, сталкиваясь с незавершённым делом. У животных есть так называемая смещённая активность. Исследователи обнаружили, что в том случае, если животное не может начать или завершить начатое действие или у него возникает конфликт мотиваций (например, две гиеновидные собаки сталкиваются на границе своих территорий и не знают, что делать — нападать или бежать), животные начинают заниматься бессмысленными замещающими действиями, которые совершенно не подходят к ситуации, например, они кружатся, умываются, роют ямы и так далее. Гиеновидные собаки в описанном случае начинают бегать и копаться в земле.У человека конфликт между несколькими важными задачами или страх перед принятием решения вызывает знакомую всем прокрастинацию, то есть откладывание дел на потом и/или их замену усердным выполнением чего-то другого вроде написания текстов, чтения соцсетей, готовки кексов или тренировок с тяжёлыми весами.А вот неадекватное поведение при невозможности завершить начатое дело — это эффект фиксации. Когда вы назначаете встречу, вы помечаете её в голове как задачу, требующую завершения, как бы «начинаете» её, но при этом не имеете возможности ее немедленно завершить или хотя бы приступить к завершению, что вызывает беспокойство. Фактически вы ничего не делаете, но ожидание серьёзно изматывает. Особенно сильно напряжение проявляется, если выполнение задачи сильно растянуто по времени — например, вы лечите зубы, наметив череду посещений у стоматолога, или работаете над задачами, где их завершение зависит не только от вас, но и от других (многие могут полдня ждать ответа, не в силах в это время заняться другими делами).Поведение человека, сталкивающегося с незавершенными задачами, изучал Курт Левин совместно со своей командой исследователей — Марией Овсянкиной, Блюмой Зейгарник, Верой Малер и другими. В ходе экспериментов они обнаружили, что у человека есть большие проблемы с незавершёнными делами, причем даже с абсолютно бессмысленными. Именно поэтому, кстати, многие руководители проектов стремятся завершить самый безнадежный и даже убыточный проект вместо того, чтобы его бросить, ведь незаконченное дело создает внутреннюю неудовлетворённость.Ассистент Левина и наша соотечественница Мария Овсянкина провела простой эксперимент: она давала взрослым людям скучное и бесполезное задание — сложить фигурку из разрезанных частей. Когда испытуемый выполнял примерно половину задания, она прерывала его и просила сделать второе, не связанное с предыдущим. При этом не полностью собранную фигуру она прикрывала газетой. Оказалось, что после окончания второго задания 86% испытуемых хотели вернуться к первому прерванному заданию и доделать его, причем невозможность это сделать увеличивала скорость сердцебиения и оказывала другие психофизиологические эффекты. Исследовательница меняла задания, но результат оставался тем же самым. Курт Левин был крайне удивлен полученными данными. «Почему взрослые люди, начав такую глупую работу, как складывание фигур, хотят вернуться к ней? Ведь никакого интереса или поощрения нет!» — изумлялся он. В итоге Левин сделал вывод, что у людей возникает потребность завершить любое, даже бессмысленное задание. Так что многочисленные пословицы и народные мудрости о том, что начатое стоит заканчивать, — это не просто призыв к добродетели труда, но и следствие наших болезненных отношений с незавершёнными делами.Вдобавок Блюма Зейгарник открыла то, что сейчас называют «эффект Зейгарник». Её опыты показали, что человек гораздо лучше запоминает незавершённые дела, чем доделанные. Заканчивая дело, мы очень быстро теряем к нему интерес, тогда как неоконченные задачи остаются в памяти гораздо дольше. Мы не только страдаем от незавершенных дел, но ещё и не способны выкинуть их из головы. Это же объясняет, например, почему люди дочитывают плохие книги, хотя это не доставляет им никакого удовольствия. Вы можете сломать систему, если перестанете так делать. В своей книге «Намерение, воля и потребность» Левин приводит такой пример: «Некто погрузился в чтение глупого газетного романа, но не дочитал его до конца. Этот роман может годами преследовать его».Что с этим делатьЕще Курт Левин с Верой Малер и другими исследовательницами пытался понять, как можно побороть беспокойство и страдания от незавершенных дел. В свою книгу Курт Левин включил главу «Замещающее выполнение», где описал, что напряжение от незавершенного дела можно избежать, если заняться другим, но сходным по смыслу занятием. Например, он заметил, что прерванная деятельность по рисованию или рассказу истории перестает беспокоить человека, если он начинает рисовать что-то иное или рассказывать историю другим способом. К слову сказать, исследователь также написал, что отличный эффект показывает «суррогатное выполнение», когда человек перепоручает задачу другому (и в голове ставит галочку «сделано»), или даже имитирует выполнение дела. Например, вы пометили себе что-то купить, но вместо покупки доходите до магазина, ставите галочку в списке и так приглушаете внутренний голос, действующий на нервы. Самое интересное, что наблюдение за человеком, работающим над сходной задачей или её завершающим, также создаёт чувство расслабления.Современному человеку очень важно понять, что ему придётся существовать среди неоконченных дел, и это нормально. Более того, некоторые дела в итоге нужно оставлять незаконченными, потому что они более не актуальны или не оправдали себя. Многие, например, совершенно зря испытывают чувство вины и неудобства, вспоминая, как начинали играть на губной гармошке или изучали искусство Возрождения, а потом бросили. Если хобби не оправдывает ожиданий, совсем необязательно истязать себя ради того, чтобы «закончить дело».Выделение красным пунктов плана отлично создаёт внутреннюю панику, а вот выполнения задач это не ускорит (разве что на начальном этапе, после которого последует нервный срыв или прокрастинация). Особенно это касается тех, кто затеял растянутое по времени дело, — изучение нового языка или профессиональной области, создание собственных игр, комиксов, курсов, ведение серьёзных масштабных проектов.В этом случае придётся долгое время жить под огромной тенью незавершённого проекта. Находясь в тупике и ужасе от недоделанного, человек даже лёжа на диване «пребывает в процессе», не отдыхая, не в силах заняться чем-то полезным и одновременно страшно напрягаясь. Тут помогает чёткое выделение промежуточных этапов, достижение которых вызывает облегчение, ощущение прогресса.Важно осознавать, что множество важных заданий можно выполнить, приступая к ним отрезками по 20-30 минут, и совсем необязательно ждать, пока вы освободите длинный временной слот. Иметь пару часов, за время которых вас никто не побеспокоит, — это большая роскошь. А если делать что-то по полчаса в день, к концу недели наберется огромное количество времени. Вполне вероятно, что, воспользовавшись такими «временными опилками», вы сделаете немало дел, пока ждёте гостей, совещания или проверки курсовой.Максим Дорофеев пишет, что из-за эффекта фиксации вы не воспользуетесь возможностью сделать что-то другое («ой, я не могу, я учу английский/ встречаю гостей/готовлюсь к совещанию, вот только закончу...»), а затем пострадаете от недостатка времени. К сожалению, совсем избавиться от внутреннего напряжения не получится, но можно облегчить ситуацию, если осознанно переключаться на сходные по направлению дела и ловить себя в процессе бесполезного ожидания.

Показать полностью…

Известный факт, что психологический возраст человека мало связан с его паспортными данными. Мы не можем внутри быть старше своих прожитых лет, а вот младше – бывает часто, в зависимости от того, как протекал процесс нашего взросления. Травмы развития, как и любые травмы – это события, не пережитые нашей психикой, а значит – не ассимилированные и не превратившиеся в опыт. Когда нет опыта успешного прохождения запланированного возрастного или другого кризиса – определенная часть психики фиксируется на этом этапе и продолжает функционировать на этом уровне. И не очень важно - сколько человеком прожито лет.Есть люди-младенцы. Взрослые, возможно успешные в чем-то, но в любых близких отношениях их паттерны поведения – это претензии младенца к матери. Неадекватная требовательность к другому, эгоцентризм, неспособность к эмпатии и замечанию нужд партнера, объектность, вспышки неконтролируемой ярости в любых ситуациях, где ему не угодили. Это способы контактирования с миром человека очень раннего возраста. Здесь речь не о ситуативных проявлениях в общении, а о постоянных чертах характера, устойчивых паттернах. Это люди, чья психика частично зафиксирована в младенческой фазе развития. Они склонны к зависимостям любого рода, поскольку постоянно ощущают дефицит симбиотической связи. Это яркий пример, и каждый из нас наверняка знает пару-тройку таких младенцев.Но статья о другом. В ней я хочу рассмотреть две фазы развития, в которых девочка вынуждена столкнуться с таким феноменом, как конкуренция с собственной мамой. Зачем они нужны, как протекают, и что бывает в жизни уже взрослой женщины при фиксации развития на этих фазах.Первая важная стадия в формировании женской идентичности – эдипальная . Примерно возраст - 3-5 лет это фаза формирования вины, обретения своего размера, отказа от иллюзии младенческого всемогущества. Ребенок начинает понимать, что не все в этом мире подчиняется его прихотям. Мама перестает прибегать в любой момент по первому требованию. Существуют какие-то обязательства и ограничения, которым он должен следовать, чтобы быть принятым. Девочка сталкивается с тем, что папа ей не принадлежит, что он – партнер мамы. Она ревнует отца к матери, появляется зависть к ней, как к его партнерше. Эта фаза нужна, в том числе для того, чтобы у маленькой девочки сформировалось ощущение принадлежности к своему полу. Цена вопроса – проигрыш конкуренции матери.То есть, только смирившись с тем, что мама большая и полноценная женщина, а она маленькая – и еще не полноценная, и поэтому – папа с ней не будет, а будет с мамой, девочка получает возможность прохождения эдипального кризиса, а значит – дальнейшего взросления. Шанс когда-нибудь из гусеницы превратиться в бабочку.Для ребенка это неприятные переживания, но переносимые, если родители участвуют в проживании его кризиса. Взамен утерянных ранних иллюзий девочка получает ощущение связи с мамой, как с подобной себе. У нее появляется стимул вступить в альянс с матерью, расти, беря с нее пример.Если, по каким-либо причинам происходит фиксация на этой фазе, проживание кризиса останавливается. Взрослая женщина может часто попадать впросак, не ощущая своего реального размера относительно других женщин. Она часто вынуждена соперничать невпопад, через конкуренцию как-бы подтверждая сам факт своего существования. Ее идентичность спутана, и она плохо ориентируется в том, на что может или не может претендовать. Кто она и с кем она похожа, а с кем слишком разная. Из-за размытых границ ей сложно понимать, где ее, а где чужое. Во взрослой жизни это приводит к самым разнообразным последствиям и сложностям. Один из самых ярких примеров: почти комичная дама бальзаковского возраста, которая носит одежду не по фигуре и не по статусу, вызывающе красится, беспричинно хихикает и жеманничает, флиртуя со всеми подряд коллегами по работе. Когда она была моложе, инфантильность часто прощалась окружающими. Но чем старше человек, тем несоответствия все больше налицо.Любой кризис, не прожитый полноценно, усложняет проживание следующего. Поскольку в развитии человека есть определенная очередность этапов взросления, каждый со своим возрастным кризисом и задачами. Если задача не была выполнена, она остается как не сданная задолженность в институте. На следующей сессии – во время следующего кризиса, его новые задачи потянут за собой и хвост нерешенных.Иногда женщине с эдипальными пробемами везет, и она находит себе соперницу, которой проигрывает конкуренцию в пух и прах. Крушение иллюзий о себе во взрослом возрасте проживается болезненнее, чем в детстве, но позволяет все-таки определиться со своими границами, обнаружить свой размер, свои слабые, а потом и сильные стороны. И заново сформировать образ себя, свою женскую идентичность, основываясь уже на большей связи с реальностью. Проживаемый кризис в этом случае - множественный, поскольку подтягивает за собой нерешенные хвосты. Пока он длится, женщина будет проклинать судьбу от свалившейся на нее боли, но ближе к его концу обязательно обнаружит, что все-таки ей повезло. Появятся свежие ростки новой более зрелой идентичности, а значит – внутренние опоры, за которые можно ухватиться.Второй кризис, который напрямую влияет на женскую идентичность и ее развитие – это пубертатный период. Здесь девочка снова сталкивается с конкурентными чувствами к матери но на фоне другой задачи.Если в эдипальной фазе все прошло хорошо, девочка уступила папу маме и смирилась со своей ролью, она растет, развивается, проходит еще парочку возрастных кризисов в школе и начинает вступать в пубертатную зону. К ее концу наступает период психологической сепарации. Здесь девочке важно обнаружить свои отличия от матери, особенности и индивидуальные черты. В этом возрасте важнее становятся отношения со сверстниками. Девочка хочет завоевать их внимание, стремится настоять на своем праве быть отдельной от матери и другой во всем, что для нее важно.Встречая естественное сопротивление матери факту отдаления взрослеющего ребенка, девочка-подросток стремится получить от нее признание права на свою инаковость. Быть не похожей на мать, как было в эдипальном возрасте, а в чем-то быть совсем другой и возможно даже превосходящей маму, например в физической красоте, юности и перспективах. И как бы некоторым мамам ни было сложно с этим примириться, дочке в этот момент необходимо признание ее расцветающей женственности.Если все это получено и все важное с матерью отвоевано. Если она принимает то, что дочь любит не хорошую музыку, а электро-хаус, не нормальную одежду а странные шляпы и платформы, не человеческий облик, а сиреневые волосы и черную помаду. Если мать далее разрешает дочке поступить не туда, куда сама мечтала, а туда, куда лучше бы и глаза ее не смотрели и т.п… Если мать признает дочь в этих отличиях, у девушки появляется уверенность в себе и способность доверять себе, своим желаниям, стремлениям и надеждам. В ее главной в этом возрасте войне – за признание сверстников, мать выступает ее союзником, а не врагом.Если же мать от тревоги, или плохо осознаваемой зависти подавляет свое чадо, один из важнейших кризисов сепарации может быть: а) так и не пройден, с вытекающими последствиями – не уверенности, не самостоятельности, избегания конкуренции; и б) пройден ценой разрыва внутренней связи с матерью и затем поиска другой взрослой фигуры для получения признания. (При условии же фиксации ребенка на более ранних стадиях развития – кризис сепарации может быть не пройден из-за сложного «хвоста» задач, с которыми ребенок не справляется.)Только при наличии у девочки всех этих отношений с матерью, положительный вклад отца может сыграть для формирования ее женской идентичности важную роль. Когда отец умеет нормально и по-человечески подтверждать привлекательность и взросление девочки, это добавляет ей уверенности в общении с противоположным полом и учит держать хорошие границы. Если же у девочки не было полноценных и питающих отношений с матерью, или замещающей взрослой фигурой, любовь отца не поможет формированию нормальной идентичности, а скорее превратится в определенную разновидность психологического инцеста. Поскольку научить женщину быть женщиной мужчина никак не может. Как и мать в одиночку не в силах помочь сыну сформировать мужскую идентичность.К сожалению, или к счастью – идентичностью нас никто не может наградить. Никто не может убедить женщину, что она женщина, если внутри она ощущает себя запутавшейся девочкой или протестующим подростком. Это личный выбор и ответственность каждого – идти ли на поиски своего, или оставаться незрелым, раз уже не удалось вырасти во время своего детства. Многие люди всю жизнь живут с идентичностью не взрослого человека, приспосабливаются как-то. Трудно, но живут. А кто-то выбирает дорастить себя, чтобы пожить как-то иначе. Ну а психотерапия помогает ищущим направлять усилия в нужное русло.

Показать полностью…