Татьяна Маркова /
Лента
7 сентября 2024
Человек начинает идти своим путем, когда, наконец, понимает, что любовь невозможно заслужить. Что она либо случается, либо нет.
Можно заслужить доверие, благодарность или уважение. Вызвать чувство вины, выворачиваясь наизнанку. Отвращение, лебезя и угождая. Пробудить страх и желание спрятаться, пугая. Получить что-то ещё при помощи манипуляций. Все, что угодно, но не любовь.
Даже любовь родителей, которые не смогли любить изначально и безусловно, нельзя заслужить, будучи хорошим мальчиком или девочкой. Вот такая простая и жестокая истина. И, казалось бы, все её знают, но почему-то продолжают хотеть быть хорошими для всех. И заслуживают, заслуживают.
Маленькие дети настолько нуждаются в любви, что ими очень легко манипулировать, угрожая забрать её, если они будут неудобными, непослушными, злыми, жадными или какими-то ещё, то есть совершенно естественными на разных этапах развития. Или если просто будут сами собой. Поэтому они часто стараются быть хорошими и удобными, просто цепляясь за питательную среду, в которой смогут вырасти. Но вырасти не могут, потому что перестают быть собой.
Встречаются сорокалетние мальчики и девочки, не способные сказать грубое слово из страха, что их отвергнут. И все ещё выгибающие спину в надежде, что при соблюдении всех условий родители их, наконец, примут и полюбят. Они плачут об одном и том же и боятся быть отвергнутыми. Приходят на терапию и в своё время за свои деньги хотят быть хорошими клиентами.
Но рано или поздно (и лучше, если пораньше) они понимают, что несмотря ни на что, они не смогут заработать безусловную любовь, которой в родителях не было изначально. Не было не потому, что пожадничали, а потому, что не было. Ибо если любовь есть, её невозможно спрятать. Её невозможно не отдать.
А если чего-то нет, то нет смысла этого добиваться. Нужно оплакать потерю и невозможность, чтобы пойти своим путем в поиске любви в другом месте. Там, где её дают. От тех, кто способен. Так, как это возможно. И оказывается, что есть много мест, где дают. Это все равно как если бы вы пытались добиться картошки от продавщицы в обувном магазине. А у неё картошки нет и быть не может. Можно плакать, молить, стараться или ругаться, но картошка не появится. Зато если выйти из обувного и осмотреться вокруг, можно заметить овощную лавку. И там найти желаемое.
Так и с любовью. Очень хочется от кого-то её добиться, заслужить, выклянчить. Но оно не так работает. Можно просто быть собой, идти своей дорогой и надеяться встретить того, кому ты подойдёшь. Кому нужен именно такой странный фрик. Такой медленный неумеха. Или просто обычный, ничем не примечательный человек, как ты. Обычных, кстати, разбирают самыми первыми. На них в наших краях очередь :)
Ещё раз вроде бы об очевидном. Ни фактическая самостоятельность, ни физическое расстояние не являются критериями сепарации. Ее критерием является способность творчески обращаться с внутренними родительскими фигурами Можно уехать на другой край света и заделаться крутым бизнесменом, но если внутренние родительские фигуры до сих пор воспринимаются как директивные, и с ними можно взаимодействовать либо через подчинение, либо через бунт, либо через игнор, значит сепарация не случилась.
Творческое взаимодействие с внутренними родительскими объектами предполагает способность человека обращаться с самим собой в зависимости от ситуаций , своего состояния, обстоятельств и т. д.
Иногда жалостливо и снисходительно, давая себе поблажки, иногда ласково журя себя, иногда можно и втык себе дать и заставить себя делать то, что делать не хочется, но то, что полезно и разумно, все- таки, сделать.
Ключевое тут - разнообразие: вариативность способов обращения с собой, а значит и с окружающими людьми тоже_здесь и теперь_, несмотря на семейный бэкграунд, который есть у каждого из нас.
ГОЛЫЙ НА ПЛОЩАДИ
Чтобы выжить рядом с человеком с "тяжелым характером" другой вынужден утратить чувствительность, принести на алтарь отношений важную часть Self, стать немножко зомби, заморозиться. Это происходит неосознанно, ненамеренно, и этим нельзя управлять. Так, замораживаются ближайшие родственники, сотрудники, соседи, друзья. Не приходится терпеть, не приходится выдерживать, не приходится переживать ужас, отвращение, ярость.
В самых лучших исходах мы имеем дело с запретом "обижаться" на папочку, жену или шефа. Он расстроится и умрет.
В худших - происходит идентификация с агрессором, а еще в части случаев - Стокгольмский синдром.
Сочувствую тем, кому приходится ежедневно или очень часто пребывать рядом с человеком с "тяжелым характером". Я назову это слово. Таких, непринужденного характера, людей называют отморозками.
Окружаюшие не могут сбежать. Они или маленькие, или зависимы, или в ловушке. Часто бежать некуда, их не ждут.
Обвинение жертвы насилия - (" шо ж ты не сбежал?"), самообвинение ("почему я оставалась? Как не предусмотрела....) или теоретические выкладки, что отморозка во время Оно заморозили трансгенерационно или в силу обстоятельств, и поэтому его нужно жалеть, не помогают.
Также не помогает знание, что ненависть адресована не Вам. Вы можете символизировать кого-то. Чем - не важно.
Как-то мой сын в красной курточке шел к фуникулеру. К нему подбежала женщина и стала бить по голове. Приговаривая:"Так тебе, Кирилл, так тебе мою Валичку бить!" Сын сказал:"Я не Кирилл, я - Сережа Федосов". Тетка опешила и быстро ретировалась. Я потом ей звонила, понятно. Она искала Кирилла Н., одноклассника дочери и моего сына, у него была красная куртка, и после уроков он шел на фуникулер. То, что девочки трех параллелей выбрали моего сына в 9 классе Рыцарем школы, никак не смягчило ощущения несправедливости и сюрреалистичности происходящего.
Тетка уже пристроилась бить его за избиение девочки. И это невозможно отменить, повернуть вспять, переиграть дубль.
Знание факта о том, что кто-то сторонний хотел помочь, не умаляет ущерба от насилия в форме навязывания непрошеных товаров и услуг. Кто-то решит, что Вам нужно похудеть. И Вы будете сидеть на скамейке, и рядом с Вами брякнется пьяный диетолог, начнет прижиматься бедром. Вы вскочите и возмутитесь, узнав, что его привел сосед. Воспримете, как вторжение то, что он показал на вас пальцем и сказал "Вот она! Похудей ее!" ("Фас!"). Вы с криками убежите. Безумной объявят Вас. Не оценили счастья, не стали худеть к лету. Вам вменят тяжелый характер, особенно если Вы захотите обсудить происходящее.
Это перевертыш.
Те, кто сталкивается с отморозками - то ли изредка, то ли внезапно, то ли постоянно, так как сбежать невозможно и некуда, должны рассматривать это, как несчастный случай. Ни в коем случае не нужно воспринимать это, как собственный недосмотр, стыдную историю или позор.
Никто не может просидеть жизнь за семью замками, запершись от мира, чтобы гарантировать себе безопасность.
Также точно не будет сидеть за семью замками человек "с тяжелым характером". Или пьяный за рулем - до того, как собъет человека. Иногда и после того, как собьет, не будет. Или грабитель. Или просто дядя-хулиган.
Избежать внезапных вторжений и атак невозможно.
Можно, конечно, успеть убежать, если повезет.
Напугать - если масштаб личности превосходит масштаб личности собеседника. Но тот, понимая про масштаб (трансляцию бессознательного еще никто не отменял, и есть "смутные ощущения"), может превентивно стрельнуть в спину.
Дождаться слабого состояния - иногда приходят "с добром" к больничной койке и начинают "выражать мнение" про жирные и кривые ноги заболевшего, пророчат нехорошее и предлагают унизительные непрошенные услуги и товары.
Столкновение с большим объемом неуважения или даже маленьким объемом ненависти обходится очень дорого. Тому, на кого направлено жало.
Важно держаться за нить Ариадны - с Вами все в порядке. С ногами, с руками, с головой, и вообще. Даже в больнице, даже в Белом безмолвии Аляски.
Вы выберетесь.
Перед эпизодом абьюза могут задобрить (так же, как приходилось когда-то задабривать настоящего агрессора во время Оно, поместив в человека свою грандиозную часть и начать восхвалять или вызывать сочувствие, прикинувшись бедняжкой), таким образом "нейтрализовав" (хотя этот человек ничем не угрожает), а потом внезапно напасть.
Так же, как раньше внезапно нападали на того, кто вскоре вцепится в горло ни о чем не подозревающего визави, сидящего с букетиком незабудок в руке.
Вручить цветы, купить вина, пожаловаться, потом внезапно начать душить - "мнением" или руками.
Человек с врученным "доброй рукой" бокалом вина чувствует себя так, как будто бы его выволокли голого на центральную площадь города.
Он же, с подаренным букетом в руках оказывается в липкой омерзительной паутине. Сейчас вспоминаю паука из "It" by Stephen King. Вот примерно так.
(Я много читала. В детстве много болела и много читала. И потом тоже. И так до сих пор).
Страшное, безбрежное одиночество может переживать человек, ставший объектом атаки на глазах у других. Я была свидетелем и участником такой истории. Троллейбус номер двадцать три. Все мирно едут в сторону окраины. К мальчику лет 8 начинает цепляться мужчина в измененке. Первыми заметили бабушки, едущие с рынка - творог, яблочки. Потом я. Все мужчины, находящиеся в салоне, быстро переместились в заднюю часть машины и уткнулись кто куда.
Потом я помню, как этот человек грозился посадить меня на нож. Когда я встала на его пути и сказала:"Убери от него руки!". Он рвался и пытался хватать этого мальчика.
Потом я сказала мальчику, что провожу его домой. Мы выпрыгнули из троллейбуса, мужик прыгнул за нами, я успела крикнуть :"Беги!", а потом уже орала:"Помогите!". И мужик быстро ушел, а потом ускорился и скрылся в дальних дворах.
Я не герой. Я просто такого не люблю.
Все мужчины троллейбуса, способные вместе и, возможно, по отдельности остановить маньяка, блеснули отсутствием.
Испугались, занятость опять же.
Бабушки кричали и пытались остановить безумца.
После этого друг подарил мне револьвер Флобера.
Люди, пережившие насилие, могут пойти путем Бэтмена (спасать других, а злодеев не убивать), путем Джокера (умножать насилие, чтобы справиться с яростью и унижением и перенаправить вектор этой ярости с себя на ближнего или попавшего под руку). Могут путать нейтральное и дружелюбное отношение с враждебностью, а оскорбления, вопли, бег с мечами, стеб, шутки-прибаутки и шутки юмора принимать за любовь.
Иногда они сменяют гнев на милость в отношениях с ближним - извиняются и причиняют себе покаянные увечья. Сам побил - сам спас. Сохранить мальчика или девочку для битья как резервуар для своих невыносимостей - постоянная задача. Сложная, но необходимая.
Иначе придется иметь дело с недоступными фигурами (например, с умершими или живыми, но далекими во всех смыслах родителямии, со слишком недостижимым директором, с любым сильным мира сего). И ряд этих фигур включает себя самого. Невыносимого себя.
Легче рассказать другому, что с ним что-то не так. Не обязательно прямо напасть. Есть сотни светских способов. Другое дело, что в силу разных ценностей и идеологии (личной философии) другой может быть никак не уязвлен.
Например, намеков кому-то на его несостоятельность в части малого количества рабочих часов или подписчиков инстаграма можно бы и поостеречься. Откуда знать, чем еще этот человек занят, когда он не на виду? И откуда знать, почему он не в инстаграме? И все ли известно относительно того, в каких еще местах он бывает? И с кем?
Но нiт! Нужно залатать дыру в самопризнании за счет слива ближнего.
А он все не сливается, не хочет, урод, сопротивляется.
И тогда можно еще досЫпать.
Еще я помню, как несколько людей, не умеющих писать, годами пытались убедить меня в том, что писать не умею я. Одновременно другие люди, умеющие писать, но по-другому, чем я, привлекали меня к редакции своих текстов. Повторяя мантру, что я писать не способна. Я должна была перестать писать свое. Поверить им. Так, как будто бы от того, что я где-то пишу, им пишется менее сухо и комфортно, чем если бы я возьми да и перестань (ага, упала-отжалась, да).
Так, как будто бы писчей бумаги или слов не хватит на всех.
Не смешно.
Страшно и мерзко.
Изнутри абьюза можно думать о себе, как о неадекватном. Например, полагать, что других такое не задевает, они не замечают, им все нравится.
Да, так бывает. Им нравится, Вам - нет.
Не все одинаково любят хамон или вулканы.
Хорошо бы не решать о себе, что нервный, как-то избыточно эмоционально отреагировал (заплакал, к примеру), не остался безучастен.
Потому что живой, не замороженный, и поэтому так случилось.
Только поэтому.
Жертвы насилия часто молчат. Боятся, стыдно, считают "жалобы" безнадежным делом, не хотят ябедничать. Дети, ставшие жертвами буллинга, часто слышали от родителей "разбирайся сам". Или "сам виноват". Или "значит, ты не умеешь быть в отношениях".
У меня возникают сомнения в компетентности и вменяемости тех терапевтов, которые "возвращают ответственность" клиенту, вынося различные вердикты типа:"ты просто терпила" или "ты не способен на здоровые отношения".
Цель эмоционального насилия - лишить человека чувства собственного достоинства.
Этот метод может сработать, а может и не сработать.
Не срабатывает в тех случаях, когда напротив человек с достаточным запасом жизнелюбия.
Убить - да. Унизить - нет.
Люди очень разными способами выходят из экстремальных ситуаций.
Травма может лишить человека живости, а может ее добавить. Те, кому удалось сохранить жизнелюбие, невзирая на тяжелые ситуации, события и обстоятельства жизни, могут вызывать недоумение у других. Ходить с довольным видом, не имея мужа/феррари/здоровья/пятерых детей/дрессированного гризли - непозволительно, на чужой взгляд.
Ходить с обычным лицом, имея алмазы в каменных пещерах тоже нельзя.
"Что ж ты пальцы не кидаешь? Оказывается, вот ты кто! И снова здрасьти!".
Алмазы нужно отобрать. Внушив человеку, что их нет и быть не может. Или вменив обязанность поделиться с теми, у кого их нет.
И он может поверить в то, что должен кому-то что-то за то, что у того алмазов нет.
Забыв, что на старте они выдаются всем.
Другое дело, что ими распоряжаются по-разному.
Тот, у кого алмазы сохранились, ничего не должен тому, кто свои просрал.
И тогда вопрос с сочувствием отморозкам снимается.
Вместе с отморозками.
Помните.
С вами не друг.
Это не любовь.
Это химера, подмена и обман.
Вас хотят использовать.
А караван идет.
Живем дальше.
Еще в 60-тые года в гештальттерапии, в психосинтезе и транзактном анализе было принято представление, что личность большинства людей неоднородна и состоит из частей.
Благодаря развитию отношений терапевта с каждой частью личности и диалогам частей друг с другом, можно добиться большей целостности и внутреннего единства, «мира с самим собой» .
К сожалению, в последнее время любители революций стали громко и с издевкой обесценивать сложность человеческой и психики и кричать: «нет никаких частей личности, нет никакого внутреннего ребенка и родителя!»; «опять вы про этого внутреннего ребенка!»
Дело в том, что в ситуациях, когда один и тот же опекун является одновременно источником опасности и объектом привязанности у ребенка формируется две разные модели другого и две разные модели себя. Таким образом возникают части личности.
Кроме того, диссоциация это такое своеобразное «отбрасывание хвоста», если хвост стал угрозой всему организму.
Человек как бы отделяет часть себя, которая стала причиной опасности и так у нас может быть не один, а множество внутренних детей разного возраста.
В случае экстремальной и систематической угрозы эти части личности приобретают самостоятельное чувство собственного «Я» и способность подавлять временно другие части личности. Поведение в таких состояниях подвергается амнезии. Это расстройство в виде множественной личности.
Разные части личности могут иметь совершенно разное отношение к людям, разные умственные способности, по разному отвечать на тесты и вопросники и совершать разные поступки.
Как то так.
Коллеги! Относитесь серьезно к частям личности и проблемам интегративной способности своих клиентов.
