Слава Итушкина /
Лента
12 мая 2025
Друзья, всем привет! Время для анонса настало!
30 - 31 мая приглашаем на Весенний марафон проекта "Психологи онлайн"-2025.
17 профессиональных встреч на протяжении 2-х вебинарных дней: выступления ведущих экспертов, практические мастер-классы, обсуждение актуальных вопросов психологии и психотерапии.
Участие бесплатное - обмениваемся опытом, делимся и вдохновляемся новыми идеями.
Регистрация здесь »» main.psychologionline.com/springmar24
Переходите на сайт мероприятия, знакомьтесь с темами мастер-классов!
🔸Для практикующих специалистов - это прекрасный способ почерпнуть новые идеи.
🔸Для новичков в сфере - услышать опытных коллег, вооружиться идеями для своей практики.
🔸А всем тем, кто интересуется психологией - заглянуть за кулисы профессионального сообщества, познакомиться с направлениями и методами психологии.
Какие направления представлены будут на этом марафоне:
➖Символдрама
➖Терапия, сфокусированная на переносе
➖Психоаналитическая терапия
➖Гештальт терапия
➖Транзактный анализ
➖Процессуальная терапия
➖Системная семейная терапия
➖Суггестивная терапия
➖Детская психология
Ждем вас на Весеннем марафоне "Психологи онлайн"-2025!
Зигмунд Фрейд (родился 6 мая 1856 года) — австрийский психолог, психоаналитик, психиатр и невролог, основатель психоанализа.
Некоторые достижения учёного:
Разработка трёхкомпонентной структурной модели психики («Оно», «Я» и «Сверх-Я»).
Выделение специфических фаз психосексуального развития личности.
Создание теории эдипова комплекса.
Обнаружение функционирующих в психике защитных механизмов.
Психологизация понятия «бессознательное».
Открытие переноса.
Разработка таких терапевтических методик, как метод свободных ассоциаций и толкование сновидений.
Фрейд ввёл в научный и обыденный язык такие понятия, как «вытеснение», «сублимация». Его внимание к детству стало фундаментом для всей детской психологии XX века.
Фрейд был номинирован на Нобелевскую премию по физиологии и медицине 32 раза, но так и не получил её. Однако его заслуги за вклад в науку и литературу всё же оценили — в 1930 году Фрейд был удостоен премии Гёте.
Довербальная травма, как следует из названия, это слишком сильные негативные, стрессовые события, которые никак не были разъяснены, не названы, не переработаны в психике сначала матери, а потом самого младенца в грудном возрасте, до того, как у него появилась речь.
Малыш испугался, ему больно, что-то беспокоит – появляется мать или тот, кто ее заменяет, берет на руки, утешает, успокаивает, воркует, говорит «чшшш, ты просто испугался, это был сон, сейчас мама тебя покормит, и все будет хорошо». Она распознает чрезвычайно неразборчивые сигналы ребенка и превращает их в смысловые единицы: слова. Так ребенок узнает и выучивает, что вот это ощущение – страх, вот это – боль, сейчас он устал, а теперь он голоден. До этого он просто чувствует захватывающий все его существо ужас, не имея ни малейшего представления, что с ним происходит.
А теперь представьте, что мамы нет. Совсем нет, или она пребывает в тяжелой депрессии, пьяна или под наркотиками, короче, не откликается на призыв младенца.
Он слышит очень громкий, раздирающий уши шум (например, рядом вопит сосед по больничной палате, ему всего восемь месяцев, он голоден и болит недавний шов после операции), этот крик причиняет физическую боль, она заполняет его изнутри, он тоже кричит, потом устает и затихает, ведь никто не подходит на его плач. Остается только ощущение скручивающего ужаса, теперь при любом громком звуке он будет пытаться свернуться в тугой узел и отключить слух.
А вот ему уже два, мама привела в ясли и оставила на ночь, тут час-то не знаешь, как прожить в этом бедламе, все чужое, плохо пахнет, все орут, еда незнакомая и невкусная. Очень хочется домой, к маме, в свою кроватку, но тебя никто не замечает, жаловаться некому, поэтому замолкаешь, отключаешься, какое-то время еще надеешься, что мама придет за тобой, но время идет, никто не приходит, и ты просто замираешь и перестаешь себя чувствовать…
Потом ребенок вырастает, овладевает более-менее своим телом и языком, научается худо-бедно справляться с жизнью, обзаводится семьей… Пока в один ужасный день его сынок не налетает носом на железную хреновину от качелей. Кровь, крик, все носятся. А он стоит, примороженный, с колотящимся сердцем, отнявшимися ногами, и не может пошевелиться.
В довербальной травме мы испытываем ужасающее чувство распада личности: полное бессилие, паралич, ничего нельзя сказать, потому что слов еще нет, их вообще нет, я чувствую себя конгломератом клеток в бесконечном вакууме космоса, я могу только наблюдать, как от меня отслаиваются и улетают в вечность миллиарды атомов моего тела. Абсолютное одиночество, кричать бесполезно, потому что никого нет.
ПОЭТОМУ с довербальной травмой невозможно работать в «разговорных» жанрах терапии: клиент в принципе не может описать, что с ним происходит. Ему глобально _плохо_, но почему и чем помочь – неизвестно. Иногда люди описывают это состояние, как «я тону в киселе», «хочу на ручки и плакать» (это прям очень хороший расклад, человек как минимум осознает свою потребность), иногда мы имеем дело не со слезами, а с яростью: «я хочу разорвать на куски, только не знаю, кого именно».
У пациента включаются так называемые архаичные, примитивные защиты: замораживание, расщепление, все реакции условного «выключения сознания». На аналитических сессиях это выглядит как зависание, засыпание, погружение в полное молчание. От _нормального_ молчания, когда пациент просто сидит и размышляет над чем-то, это отличается ответной реакцией терапевта: мы больше не вместе, «он нас покинул», что, собственно, и является ведущим контрпереносом в работе с этой темой, но это для другой статьи, для специалистов. Но мы можем замечать, насколько такие реакции на стресс являются привычными и автоматическими для пациента, что он считает «нормальным способом переживать»: одно дело, когда человек с удивлением сообщает «Я чего-то сплю и сплю целыми днями, так странно!», а другое – если об этом рассказывается с гордостью и удовлетворением: «У меня есть универсальное средство от всего, надо просто лечь спать! Пока спишь – оно как-то само налаживается».
«Я кормила годовалую дочку в детском стульчике, все было хорошо и спокойно, и вдруг в метре от нас раздался оглушительный скрежещущий звук перфоратора, как потом оказалось, сверлили стену снаружи дома. Дочка коротко и как-то слабо вскрикнула, уткнулась личиком в стол и мгновенно заснула. Проспала три часа подряд, я очень боялась, что это что-то непоправимое, но обошлось. Проснулась немного вялая, но потом разошлась». Если бы эта ситуация повторялась регулярно или в отсутствие кого-то взрослого и заботливого, ребенок получил бы сильную травму.
Что же с этим делать, спросит неравнодушный читатель? Куды бечь и как лечить?
Довербальная травма лечится невербальными методами (логично, правда?): телесно-ориентированная терапия или остеопатия в «высоком разрешении», когда врач еще и специалист по психотерапии. Пациент приходит с очень плохо формулированным запросом, типа, «не могу принять решение», «нет сил», «истерики на пустом месте», а в процессе работы вдруг натыкается вот на то самое переживание: меня нет, речь исчезла, я не знаю, что со мной.
Если этому предшествовала длительная работа по раскапыванию травматичных событий, особенно – потерь или ситуаций физического ущерба (авария, тяжелая болезнь, операция, физическая травма, насилие), мы можем предположить, что вот этот внезапный паралич на ровном месте – отголосок той, давней травмы. Если пациент говорит, что не может ничего вспомнить, мы предпринимаем попытку разузнать обстоятельства: опрос свидетелей нашей жизни. Это могут быть даже дальние родственники, какие-нибудь родители детсадовских друзей, пожилая няня, соседи по старой квартире.
Иногда информация всплывает в снах, в рисунках при занятии арт-терапией, какой-то запах или мелодия могут запустить серию флеш-бэков, ярких и необъяснимых воспоминаний.
«Мы ехали с друзьями на тусовку, в машине играла музыка, кто-то курил, вдруг Машка сказала «понюхай, какие у меня новые духи!» и сунула мне под нос руку. Меня накрыло таким ужасом, что я отшатнулся, потом меня затошнило очень резко, я заорал «останови машину!». Меня вырвало, трясло, я не мог заставить себя сесть обратно. Все очень испугались. Я рассказал родителям и оказалось, что, когда мне было два года, мы ехали на юг и перевернулись в машине. Я спал. Все остались живы, но я сломал руку, и мама тоже как-то покалечилась. У нее были такие же духи, а папа курил. Я ничего не помнил до этого момента».
Сейчас, когда практически весь мир погрузился в ужасающие переживания разрушения прежней жизни, очень многие люди переживают ретравматизацию: как будто заново происходит ранний детский опыт. Мы не можем описать, что это такое, от чего нам так плохо, чего именно мы боимся. Пациенты жалуются на внезапные ночные пробуждения с колотящимся сердцем, тошнотой, спазмами в животе. Это все – симптомы довербальной травмы, когда мы были слишком малы и безъязыки, чтобы сообщить хоть кому-то взрослому, что нас напугало. В большинстве случаев это и был Заботящийся Взрослый: мама, папа.
Собственно, главная наша проблема сейчас в том, что источником угрозы для жизни становятся те, кто обязаны нас защищать.
Если у вас был такой опыт, скорее всего, «просто поговорить» не поможет, нужны другие способы терапии.
Так вот, на Ксюху обрушилось счастье. Оно, это самое счастье, подкараулило её однажды вечером и напало внезапно. Скyлящим мохнатым комком оно метнулось ей под ноги из темноты парковых кустов и, сделав безупречную подсечку, чебурахнуло Ксюху затылком об асфальт посреди пешеходной аллеи. Ксюха попыталась встать, но следом за мохнатым комком из того же вязкого ночного мрака вышло чудище породы Баскервилей, чёрное, большое и молчаливое. Наверняка не один крокодил yмер от зависти, глядя на его баскервильную пасть.
Чyдище понюхало лежащую Ксюху и плотоядно облизнулось. В поисках спасения мохнатый комок прибавил громкость и заскулил на повышенных оборотах. В отчаянии он заполз Ксюхе под мышку, а потом сделал попытку закопаться в её грyдь, к счастью упакованную в поролоновый лифчик. Ксюха машинально прижала комок к себе и тоже собралась было заскулить или даже завизжать, но не успела.
Из кустов раздался молодецкий посвист и крик:
— Добряк, ко мне! Добряк, куда ты делся.
Вдогонку за чyдищем на аллею выбежал паренёк лет пятнадцати.
— Вот ты где! — Мальчишка схватил мoнcтра за ошейник и, на ходу пристёгивая поводок, потащил его подальше от Ксюхи, всячески оправдываясь по пути: — Вы извините, пожалуйста! Он у нас стрaшный, конечно, но добрый и не кусается. И поиграть любит. Простите, бога ради. Простите, мы не хотели напугать!
Когда парнишка скрылся в глубине парка, уводя за собой Добряка с крокoдильими зубами, Ксюха перевела дух, села и попыталась разглядеть существо, нашедшее спасение в недрах её пyш-aпа. Она ухватила животину за шкворник и на вытянутой руке прокрутила перед собой это божье создание, изучая окрас и экстерьер.
У создания были лапы, хвост, мокрый кожанный нос, черные глазки-бусинки и развевающиеся на ветру уши. Формой и размером животина напоминала стaрый разношенный валенок. Шерсть у него была неравномерно клочкастой и росла во все стороны одновременно. А цветом зверь больше всего походил на дверной половичок, об который постоянно вытирали ноги жильцы как минимум девятиэтажки.
Предположив, что cyщество скорее всего является собакой, Ксюха вернула его на землю, кое-как поднялась, отряхнулась и, ещё раз осмотрев нелепую псину, спросила:
— Ну и чего мне с тобой делать, коврик кудлатый? Жрать, поди, хочешь?
Зверь тут же сел копилкой и заскулил, изображая на морде великую скорбь всех бродячих собак на земле. Ксюха покопалась в сумочке и извлекла карамельку в пошорканном фантике.
— На, вымогатель! Себе хранила на чёрный день, — протянула она конфету.
Пёс махнул хвостом и два раза хрустнул челюстью. Карамелька исчезла, как её и не было.
— Ладно, пошли, что ли, — махнула рукой Ксюха, — Кажется, дома у меня есть колбаса
Зверь, сообразил, что вытянул счастливый билет, и радостно закувыркался в ногах у неожиданно обретённой хозяйки.
Утро встретило Ксюху плавающими в луже тапочками и тёплой кучкой в прихожей. Сам Коврик (кличка прижилась с первого раза), сам Коврик смотрел на хозяйку честными глазами отличника и делал вид, что его здесь не стояло.
Так началась для Ксюхи новая интересная жизнь.
Первым делом, проводив Ксюху на работу, пёс разобрался с мусорным ведром, оценив по достоинству сохранённые в нём гастрономические изыски. Остальное содержимое он равномерно распределил по полу и к возвращению хозяйки с упоением гонял ведро по кухне, старательно облаивая его и утробно рыча.
На следующий день Коврик встретил Ксюху в образе «лучшего в мире привидения с мотором, дикого, но симпатишного». Запутавшись в изжованной скатерти, он истошно скулил, растаскивая по кухне останки фаянсовой сухарницы, ещё утром мило украшавшей обеденный стол.
Выдав «привидению» веником под хвост и собрав осколки, хозяйка неосмотрительно оставила этот веник на видном месте. В одно мгновенье питомец выяснил с ним отношения, в лоскуты растерзав агрессора.
Ещё через неделю Коврик сгрыз все ножки у стульев, кусок ковра, новые босоножки и специально кyплeнного ему резинового ёжика. У ёжика в боку была замечательная пищалка. Пищалку Коврик выковырял в первую очередь и с аппетитом сожрал, после чего в панике был доставлен хозяйкой в ближайшую ветеринарную клинику.
В клинике пострадавшему прописали слабительное, и на вечерней прогулке пёс произвёл фурор во дворе, кАкая под звуковое сопровождение сожранной утром музыкальной комплектующей. Ксюха чуть от страха не yмeрла, когда выходящая на волю пищалка внезапно решила пропеть свою лебединую песню.
Ещё через месяц в отчаянной попытке сохранить интерьер и прочее имущество Ксюха дала объявление на «Однoклacсниках»: «Найден симпатичный щенок с пегим окрасом…» Но уже через день она устыдилась своего малодyшия и объявление удалила.
К зиме Коврик раздобрел. Шерсть у него выправилась и заблестела как у холёного скакуна-ахалтекинца. Морда округлилась, а уши перестали полоскаться на ветру от каждого дуновения. Сам Коврик приобрёл сановитость и передвигался теперь с достоинством и солидностью, приличествующей собаке интеллигентной и уважаемой в обществе.
Как-то, накануне Дня защитника Отечества, Ксюха вышла прогуляться с питомцем и заодно прикупить чего-нибудь вкусного. Предстояли длинные выходные. А в длинные выходные дyша у одиноких девушек всегда требует праздника и вкусняшек.
Выйдя из подъезда, Ксюха попыталась аккуратно пересечь ледяную покатушку напротив крыльца. Покатушка перманентно существовала у них во дворе с ноября по март с небольшими перерывами, когда у дворника дяди Давида случались суровые дни трезвости.
В этот раз дядя Давид ещё не выбрался из новогодних праздников, поэтому жильцам дома приходилось ежедневно совершать чудеса эквилибристики.
Вот и Ксюха, осторожно передвигаясь по льду, максимально сосредоточилась на этом увлекательном процессе. Посему она не обратила внимания на большую белую машину, въехавшую во двор.
Из машины вышел мужчина. Большинство девушек наверняка сочли бы его симпатичным. Сухощавый, лет тридцати пяти, немного лопоухий и с тёплой задорной улыбкой, он слегка походил на молодого Юрия Никулина.
Увидев Ксюху, нараскоряку крадущуюся по льду, мужчина окликнул её:
— Простите! Вы мне не подскажете? Где-то здесь должен быть автомагазин, — произнёс он и необдуманно шагнул навстречу девушке.
Предупредить об опасности Ксюха не успела. Внезапно под ноги мужчине метнулся Коврик. Конечно, он уже не был так подвижен, как полгода назад в городском парке. Но его подсечка всё ещё была безупречной.
Мужчина успел сказать:
—Хух! — потом добавил: — Йоп! — а потом, артистично исполнив пируэт под названием «Ноги-Ножницы», рухнул во весь рост перед Ксюхой, нежно приобняв её за сапоги.
Стоит ли говорить о том, что это была любовь с первого взгляда?
Вот так на Ксюху однажды обрушилось великое счастье. Скулящим мохнатым комком из темноты парковых кустов.
Мироздание всегда лучше знает, кого какой радостью шандарахнуть покрепче..))
