Мария Копылова / Лента

Когда наши дети начинают нам врать, для большинства взрослых это сигнал к наступлению в борьбе за правду и честность. Совравший нам ребенок подвергается последовательно или в произвольном порядке: допросу, устыжению, давлению, угрозам и активным попыткам выяснить «всю правду». И самое печальное, что родители абсолютно убеждены в том, что во лжи виноват сам ребенок, и его «порочное» поведение требуется немедленно искоренить. Важно понимать, что детское вранье, чаще всего (за исключением определенной психической патологии) – это последствия неправильно выстроенных детско-родительских отношений. И потому, прежде всего, родителям стоит задать вопрос самим себе: «Что же мы делаем не так?», и хотя бы попытаться посмотреть на этот инцидент как на симптом. Когда ребенку нечего скрывать? Когда он понимает, догадывается, а еще лучше знает на своем опыте, что чем бы он ни поделился со своими близкими взрослыми, он получит помощь, поддержку, разьяснение. На него не накинутся с обвинениями, оскорблениями, к нему не начнут применять разнообразные карательные санкции, а прежде всего, его остановят, если он нарушил какие-то правила и законы, постараются выслушать, понять. Ему помогут разобраться с тем, что он натворил, и им вместе удастся осознать, что же руководило ребенком в сложной для него ситуации, помогут искупить вину или справить ошибку. Обвинение и стыжение обычно ухудшают ситуацию. Потому что в ответ на чрезмерную реакцию хочется еще тщательнее спрятаться. Когда ребенок регулярно или хотя бы несколько раз подряд встречался с неадекватной реакцией родителя (кроме вышеперечисленного это могут быть: эмоции сильно расстроенного, раздавленного произошедшим взрослого, его сильно аффективное, неадекватное случившемуся событию состояние). То он вынужден скрывать произошедшее не только для того, чтобы «укрыться от наказания», что само по себе понятно, особенно если наказания грядут быть не адекватными проступку, но и для того, чтобы хоть как-то самому справиться со стрессом, который он вынужден переживать в одиночестве. Ведь так ему хотя бы не надо будет отвечать за чувства его родителя, впавшего в аффект. То есть ко всему, что с ним случилось, перерабатывать еще и последствия его обращения за помощью, во многом чрезмерные, и не помогающие ему понять себя самого. Я говорю родителям, которые возмущаются враньем собственных детей: «врут дети, прижатые к стенке». Это значит, что ваши отношения таковы, что он не может рассказать вам правду, потому что понимает: будет только хуже. И ругать ребенка только за то, что он пытается позаботиться о себе, по меньшей мере, недальновидно, тем более, если он уже не надеется увидеть в своих родителях опору и поддержку в трудной ситуации. Большинство родителей, по-фарисейски, на мой взгляд, оборачивают ложь детей в упаковку какой-то странной морали. Разумеется, ложь есть ложь. Но взрослые часто ведут себя так, как будто они сами всегда кристально честны, и никогда не лгут в ситуациях, где им важно также сохранить свое лицо, страшно открыть какую-то сложную правду или просто не хочется со всеми делиться чем-то неблаговидным, выставлять себя в невыгодном свете. При этом желание их детей что-то считать своим личным делом, не пускать никого в свое интимное пространство и не посвящать в него тех, кому они не доверяют, почему-то считается большим «грехом». Причем возмущенный возглас такого родителя «Ты что, нам не доверяешь?» считается возможным, хотя сами они совершенно ничего не сделали для построения такого доверия. Особенно, если они не относились с уважением к его психологическим и личным границам, не понимали, не верили, не давали возможность разобраться самому. По понятным причинам, больше всего стараются скрывать и обманывают дети сверхконтролирующих родителей. Тех, для кого доскональное знание о другом является необходимым средством борьбы с собственной тревогой. Или те, кого очень страшат детские ошибки, и поэтому они любят воспитывать по принципу: «чтобы неповадно было» и «чтобы раз и навсегда запомнил...». Именно они готовы докапываться, вскрывать правду. Именно они выворачивают карманы, проверяют ящики стола, читают детские дневники и записки. И, увы, чаще всего они не понимают, не отдают себе отчет в том, что это окончательно уничтожает доверие, близость, разрушает отношения, и заставляет ребенка только искуснее врать, скрываться, сохранять остатки важного и интимного подальше от родительских глаз. В таком контроле и нарушении границ нет никакого мнимого «блага» для ребенка, нет обучения моральным правилам и нормам, скорее, обучение обратному: тому, как вскрывать границы других людей обманным путем (то есть забираться туда, куда тебя не пускали), исключительно высокая тревога родителя и его неудержимые попытки контролировать и удерживать родительский авторитет, который он уже потерял вместе с потерей доверия. Если вы хотите, чтобы ребенок делился с вами своими переживаниями или событиями, то вам стоит учиться его понимать, помогать ему разбираться с произошедшими событиями, и если вы не будете скрывать от него ваши значимые собственные переживания. При этом важно быть осторожными, и говорить ту правду, формулировать ее в такой форме, которую ребенок будет способен воспринять и переварить в соответствии со своими возрастными возможностями. Если вы разводитесь, то важно сказать об этом ребенку как можно быстрее. Но не стоит посвящать его в детали того, как «твой папочка бросил нас, несчастных и ушел к молодой стерве» или в другие подробности интимной жизни. Стоит сказать ему, что родители теперь будут жить раздельно, потому что их отношения завершились, они перестали любить друг друга. Но они оба очень любят его и всегда будут любить, потому что он их ребенок. Он будет навещать своего другого родителя в его другом доме, или в другой его семье. Важно сказать также, что ребенок не виноват в этом разрыве, и это их взрослое решение. Также стоит разговаривать с ребенком и о других значимых событиях в семье, о смерти близких, об их болезнях, предстоящих изменениях. Можно не скрывать при этом своих чувств, но говорить ребенку, что мы справимся со своими переживаниями. Например, «твоя бабушка умерла, мы все очень грустим и плачем, нам будет ее не хватать, но мы справимся». «Твой дедушка лежит в больнице, ему предстоит серьезная операция, мы все очень беспокоимся, переживаем, но очень надеемся, что все пройдет хорошо». Это распространенная родительская иллюзия, что если ребенок не знает о каких-то событиях и переживаниях в семье, то ему так безопаснее. На самом деле, дети всегда чувствуют эмоциональное поле семьи, особенно негативное, когда кто-то плачет, расстроен, напряжен, в горе. Он не знает, как это объяснить, интерпретировать, и в зависимости от своей картины мира объясняет это по своему. И очень часто в более мрачных красках, чем это есть на самом деле. Например, «бабушка куда-то делась, наверное, это я плохо себя вел». Или «родители развелись из-за меня, потому что я не слушался». Так что правда или ложь – это не вопрос морали, это вопрос уважения, доверия и возможности считать другого по настоящему близким.

Показать полностью…

Свежий воздух,достаточное сбалансированное питание и здоровый сон могут быть нормой всей жизни если есть заинтересованные в этом свыше. Всё очень просто: здоровый режим питания,труда и отдыха вроде является основой жизни вообще!

Бывает так устанешь, что есть силы только на то, чтобы ныть и капризничать...


Причем, в этот момент усталость не распознаешь. Но как-то одиноко, хочется быть в отношениях, а поддерживать их сил нет.
Сил нет в прямом смысле - кончились.


В такие моменты всё в этих отношениях не нравится: человек не тот, ведет себя не так...
А очень нужно, чтобы он одной рукой тебя выдерживал, а другой - все сделал сам... Ну там мир подержал, и всё такое...


Иногда хочется и совсем стыдного: чтобы он просто оставил тебя в покое и не мстил за это потом. О таком вообще непонятно как говорить...


А как все усложняется, если устали оба!


Ни у кого нет сил на дифференциацию состояния. Невозможно распознать себя, свои желания, дефицит...
Понять, от чего именно усталость? От терпения, от избытка возбуждения, от удержания любви или злости. От ощущения своей неполноценности и одиночества? От работы или от заботы о других?


Распознать это важно, ведь от этого зависит, как отдыхать.
Но для этого надо отключиться друг от друга и сосредоточиться на себе.


А это сложно. Ведь кажется, дело совсем не в усталости, а в том что рядом с вами чёрствый, не понимающий человек.


Хочется укоризненно говорить:
"Мне плохо"
или того хуже: "У нас все плохо!"


Последняя фраза как бы намекает: надо что-то делать, менять.
А ведь на это нужны опять силы, которые закончились вчера.


При этом состояние истощения или чрезмерного возбуждения, в которое тоже можно попасть от усталости, очень мешает видеть других людей. Зато не мешает что-то непрерывно от них хотеть и требовать.


Мы хотим, чтобы партнёры или родные были Добрыми волшебниками или Феями. Пусть они нас распознают, отдохнут, одарят или разведут тучи. Ну что им жалко что ли?


А им не жалко. Просто им в этот момент тоже очень нужна Фея или Волшебник в вашем лице.
Что вам жалко что-ли?...


Никому не жалко, просто все устали...


Здесь должна быть жизнеутверждающая развязка, но я не придумала ее.


Приходит в голову только немного грустное: Что кроме вас самого, никто вас не отдохнёт.


Ну и в любой непонятной ситуации, когда ты что-то делаешь, а ни к чему хорошему это не приводит, надо перестать это делать.
И полежать...

Показать полностью…

Некоторое время назад в ответ на мою обратную связь в переписке моя собеседница написала: «красиво». Я, ни секунды не медля, ответил: «но искренне». Потому что в моем сознании, как я потом понял, намертво сцепились друг с другом две вещи: красиво говорить, писать, выглядеть = неискреннее, фальшиво. Как будто красота - мишура, за которой прячется пустота. И тогда эту пустоту требуется срочно заполнить: добавить это «но искренне», или «красиво и точно» и так далее, но не оставлять эту «красоту» в одиночестве, потому что - ну вы поняли. И, получается, «красиво написал/сказал» = «запудрил мозги» или что-то в этом роде. Так и ощущался комментарий собеседницы.Отследив этого чертика из табакерки (так я называю неожиданно проявляющиеся особенности восприятия, поведения и т.п.), я поинтересовался у собеседницы, какой смысл свернут в этом «красиво», и получил ответ: «красиво - это еще и трогательно, искренне, чувственно, по-настоящему, радостно, затрагивающе». Но на этом - не всё, ведь здесь мне нужно еще поверить тому, что мне сказали, принять, что моё восприятие - не единственно возможное. А чтобы поверить - нужно научиться опираться на реальный опыт взаимодействия с конкретным человеком.Нам часто бывает очень трудно осознать, насколько сильно мы в своих отношениях с другими людьми управляемы прошлым опытом. Он постоянной и невидимой завесой маячит перед нами, определяя с разной силой то, как мы переживаем эту реальность в настоящий момент. Множество зачастую маленьких искажений формируют очень разные миры, в которых нам бывает сложно встретиться. Прошлый опыт «дергает» за ниточки восприятия, и в какой-то момент мы можем просто потеряться: я реагирую сейчас теми или иными чувствами на актуальную ситуацию, или же на что-то, что было когда-то в прошлом? Например, когда-то «красивое» действительно означало «фальшивое», но означает ли это, что так - всегда и у всех? И это ведь очень маленький и незначительный пример, у нас могут быть гораздо более серьезные и сложно устроенные искажения. Мы нередко - заложники прошлого опыта, размывающего границы между «тогда» и «сейчас». Столь часто вспоминаемые травма и ПТСР очень ярко иллюстрируют вторжения непрожитого, «непереваренного» опыта в ткань существования в настоящем, но и без них разложить чувства по временной шкале бывает трудно.Одной из особенностей «пограничной организации личности» является большая сложность с усвоением нового опыта. Что-то в прошлом потребовало так сильно заострить свои реакции, что малейшего намека на повторение каких-то старых, травмирующих ситуаций или даже легкого совпадения с ними достаточно, чтобы вызывать импульсивную, сильно окрашенную эмоциональную реакцию, связанную с защитой. Это может быть нападение в виде обвинения, сильной обиды, оскорбления; а может - бегство или замирание (исчезнуть, оцепенеть от стыда или ужаса, замолчать...). И даже многократное обнаружение того, что ты на самом деле не так всё понял, что не было угрозы, что реальность добрее к нам, чем кажется - не работает. Один раз убедился, расслабился - но в следующий похожий момент всё повторяется снова и снова, и «внутри» этой ситуации нет сомнений, эмоции просты и ясны: угроза, опасность, спасайся. Тебя хотят унизить, на тебя напали, над тобой смеются, тебя отвергли, тебя игнорируют (нужно вставить) - немедленно реагируй. И плевать, что человек, который, как тебе кажется, над тобой смеется, до этого был к тебе доброжелателен и не произошло ничего, чтобы могло бы изменить его отношение к тебе. Опыт контакта с этим человеком моментально «обнуляется» из-за срабатывания триггера.Даже и без пограничной личностной организации у каждого из нас могут быть болевые точки, вызывающие точно такую же пограничную реакцию - автоматическую, требующую немедленного отреагирования в виде слов или действий. Интенсивность и длительность переживаний может быть разной, а суть - одна.Тут и кроется сложная проблема отношения к своим чувствам: доверие к ним в сочетании с критичностью. Доверие означает: если ты испытываешь негативные переживания в отношении, например, чьих-то слов - то это значит, что эмоции сообщают тебе о чем-то важном. Твои чувства имеют значение, не нужно от них отмахиваться и бороться с ними изо всех сил. Но - и это очень важное «но»: твои переживания сообщают о чём-то, что было в прошлом, или о том, что происходит сейчас? Следует ли то, что сейчас произошло в моем восприятии, из актуального опыта отношений с этим человеком здесь-и-сейчас, или же это прошлое вырывается со своей завесой, искажая то, что я вижу? Сложнейший внутренний маневр, требующий останавливать импульсивную реакцию в сочетании с состраданием к ней («в моем прошлом было много боли») и, одновременно, с осознанием того, что часто то, что мне кажется «совершенно ясным» - таковым не является. Параллельно еще удерживая в сознании и памяти то, что "да, так уже было не раз, я снова пошел по привычному кругу" (потому что если не удержите - сольетесь с этой эмоцией, и ничего в моменте сделать не получится). Добавим к этому еще усилия, направленные на прояснение ситуации (задать уточняющий вопрос, удержать в сознании прошлый опыт отношений с этим человеком, пронаблюдать...). Ну а если я уже наломал дров - то потом усилие вернуться и попытаться заново понять, и самому объясниться. Огромная и сложная работа. Поэтому так важно, чтобы иногда был кто-то еще, внутри нас или снаружи, кто скажет: подожди, пожалуйста, я вижу, что тебе больно и страшно, я вижу, как хочется тебе немедленно защититься от того, что кажется ужасной угрозой, но - дыши, пожалуйста, и посмотри на то, что происходит, а не на то, что дорисовывается воспаленным от болезненных эмоций воображения... И делать так придется много-много раз, а потом, когда всё же удается разлепить прошлое и настоящее - обращаться к старым ранам, которые, похоже, так и не зажили. Но это - уже следующий шаг.

Показать полностью…