Любовь Гордиенко /
Лента
6 октября 2025
Иногда третий в паре – не любовник или любовница и даже не работа. Иногда третий – это травма одного или обоих партнёров.
Она «встаёт» между ними, как препятствие, мешая не только двигаться навстречу друг другу, но и смотреть, ясно видеть друг друга.
Тогда чувства, мотивы и действия партнёра начинают искажаться под воздействием моей травмы, влияя на восприятие.
Логика психики в этом случае проста. Лучше заранее увидеть в близком «врага» и держаться настороже, чем снова получить отвержение или использование в свою уязвимость.
Из тела травмы близость кажется призрачной и недостижимой, а опасность – более чем реальной. Хотя в действительности чаще всего ровно наоборот. Призраки прошлого застилают настоящее.
И это точка выбора, которую не миновать никому, кого когда-то отвергали, предавали или использовали, а значит – почти для каждого.
Я пойду вперёд, в новое, с верой и без гарантий, или продолжу воспроизводить холодный одинокий мир, в котором однажды оказалась и который до сих пор управляет моим мировоззрением.
От старого опыта есть лишь одно лекарство – новый опыт. Не получится сначала отыскать внутри необходимые опоры и только потом «выходить наружу». Психике будет не из чего их построить. Материал для такого строительства появляется только в отношениях привязанности.
Волны жизни каждый день приносят возможности исцеления. Но им нужно открыться. Это тот выбор, который никто за нас не сделает.
РАЗВИТИЕ - ЭТО ПРОЖИВАНИЕ ДОСТИЖЕНИЙ И ПОТЕРЬ
Хотим мы или нет, но горевание – это один из важнейших жизненных навыков.
Очень часто мы принимаем одну сторону жизни – это получение желаемого, стремление к достижениям и радости обретения, но почему-то отказываемся принимать другую сторону жизни – горевание о том, что не получилось и не удалось.
Во многом на такое положение вещей влияют нарциссичные лозунги нашего времени – все, что не достижение и не победа, лучше прятать и скрывать. Это как будто стыдно, это как будто лузерство, и еще непонятно, как это - горевать. Ну, и непонятно – зачем? Не лучше ли отрицать, если что не получилось?
Между тем, вся наша жизнь состоит из того, что удалось, и того, что не удалось, и нам важно уметь проживать и то, и другое.
Горевание об упущенном и не сбывшемся не менее важно, чем празднование побед и присвоение достижений.
Горевание позволяет не только очертить границы наших возможностей, но и простившись с исчерпанными и упущенными возможностями, двигаться дальше.
Неумение горевать приводит к тому, что мы зависаем в депрессии, и отрицаем часть себя и часть жизни.
И то и другое останавливает наше развитие.
До того момента, пока мы не восстановим способность оплакивать и отгоревывать то, чье время прошло, и то, что не удалось.
Стыд и стыжение
Стыд, вопреки бытовым представлениям, часто заставляет нас поступать хуже, а не лучше. Из-за переживания стыда или в попытках избежать этого чувства, мы не можем признать свою вину или взять ответственность, отказываемся от деятельности, предаем или обманываем близких, осуждаем себя или ближнего, зажимаем собственное или чужое самопроявление, лишаем и лишаемся удовольствия.
Стыд тесно связан с внешней оценкой, право на которую мы по какой-то причине передали другим людям. Мы стали полагать, что кто-то другой вправе решать, что хорошо и что плохо для нас, нашего ребенка или нашей жизни.
Стыд — трудновыносимая эмоция, поскольку она означает: то, что мы хотели бы скрыть, оказалось вскрыто, вынесено наружу. В каждом из нас и в наших детях тоже есть эмоции, мысли, чувства, поступки, которые мы хотели бы скрыть от других людей, во многом потому что сами не готовы их принять.
Попытка застыдить другого человека — часто не более чем подсознательное желание возвыситься, приблизиться к своей мнимой безгрешности, вытеснить собственные ошибки и недостатки, переключиться с "бревна в своем глазу" на ужасные недостатки другого.
Считается (ошибочно), что если вынести наружу это "плохое" и осудить, то человек тут же захочет от этого избавиться и немедленно исправится. Именно поэтому в педагогике, так любят публично, при всем классе, а то и при все школе проводить дознание: "КТО это сделал???" Им кажется, что публичное унижение и переживание позора отобьет охоту у нарушителя плохо себя вести. И это работает. Но цена? Сколько психологических травм родилось из-за подобных публичных унижений, которые, вопреки ожиданиям педагогов, вовсе не сделали нас хорошими людьми.
Стыд становится разрушительным, если утрачивает свою первичную функцию: перестает быть эмоциональным выражением нашей совести, а превращается в инструмент манипуляции, запугивания, воздействия.
Способность переживать стыд лишь как внутренний моральный регулятор, работу нашей совести, позволяет испытывать ярость на попытки стыжения извне и не поддаваться на попытки манипуляторов добиться желаемого, стыдя вас.
Чувак приходит в гости к знакомой и садится в уличных штанах на её постель (джинсы не стираны с месяц, плюс чувак приехал автостопом).
Знакомая орёт как раненая птица.
Чувак сперва вообще не врубается, что не так. ̶Н̶о̶р̶м̶а̶л̶ь̶н̶о ̶ж̶е ̶о̶б̶щ̶а̶л̶и̶с̶ь ̶(̶с̶) Потом, разобравшись, восклицает:
— Тебе вещи дороже людей!
Ещё один чувак (случай из жизни) помогает знакомой с ремонтом. Красит, например, окна.
Подстелить газетку чувак не заморачивается, про малярную ленту вообще не слыхивал ни разу.
На стеклах широкие мазки, на полу тоже все замечательно, хозяйка недовольна.
Чувак обижен — он пришел на помощь, он трудился! А она, вместо спасиба, ворчит что-то про свинство. Ей вещи дороже людей.
Другой чувак приходит опять-таки в гости и с размаху швыряет свой багаж (то ли молоток, то ли еще какое кайло, он с работы) на антикварный столик (чёрный лак, сложная резьба).
Хозяйка как-то не рада. Ей, походу, тоже вещи дороже людей.
Жена пилит мужа — муж толкал чью-то машину из глиняной ямы, не снимая кашемирового пальто.
Жена не в силах понять мужского братства и мужниной удали. У неё тоже что-то не так с приоритетами. Всё вещи жалеет, а на людей ей плевать.
Дочь-десятиклассница, переодеваясь, бросает снятое строго себе под ноги (видела в кино и запомнила, что это шикарно).
Мать с унылым видом подбирает чёрную шелковую блузку с пыльного пола. На лице у матери написано полное равнодушие к экзистенциальным проблемам и патологическая озабоченность материальным. Совершенно очевидно, что для неё вещи дороже людей, и намного.
Ведь это всего лишь вещи, говорят все эти люди. Нельзя же так на них зацикливаться.
Нет, дружочки. Это не всего лишь вещи. Это гораздо больше, чем вам кажется. Это безалаберность, невнимательность и неуважение.
Чувак всего лишь сел на то, что подвернулось. А хозяйке теперь придется снимать этот пододеяльник, запускать стирку, вешать все это сушиться, а также стелить новое бельё. Она вообще-то собиралась посидеть с книжкой, а ты ей принес в виде подарочка целый вечер бардака, чехарды и физических усилий. Не с пустыми руками пришел, молодец.
Второй чувак покрасил окно, это работы на час. Хозяйке он подкинул работы часов на шесть — соскребать эту краску со всего сущего. Офигеть помог с ремонтом.
Чувак, испортивший антикварную полировку — ты вообще представляешь, сколько стоил этот столик? И сколько он стоит теперь, в покоцанном виде? И сколько стоит реставрация? Вот эти деньги ты одним движением отобрал у хозяйки столика. И это я ещё не касаюсь того, что столик фамильный, и других лирических моментов.
Муж, изгваздавший кашемир — на твоё пальто были потрачены деньги, которые могли бы быть потрачены на жену. Теперь будет куплено новое пальто — значит, твоей жене снова чего-то не достанется, снова она без чего-то обойдется.
Мать, подбирающая дочкины шмотки с грязного пола, — она их купила тоже ценой каких-то усилий. Она на них заработала, за них заплачено куском её жизни. А сейчас она отдаст еще кусок жизни на то, чтобы привести эти вещи в порядок.
Это такая старая песня. Про пошлую, бездушную и бескрылую бабу, которая трясется над барахлом. А нам, окрыленным и душевным, важны человеческие отношения. А не вот это вот всё.
Нет, дружочки. Кто не бережёт вещи, тот и людей не бережёт. Это закон.
