Афанасий Никольский / Лента

На днях мне написал человек, которого я считала своим другом и который умер.Так и написал: «считай, что я умер для тебя». Я хотела блеснуть знанием матчасти и ответить: «то, что мертво, умереть не может», но не успела, меня внесли в черный список.Суть этого дружеского самоубийства была в том, что я отказалась решать проблемы его девушки бесплатно. Она хотела, чтобы я отредактировала ее дипломную работу, я назвала цену и понеслось. Короче, я сука неблагодарная и меркантильная, которой однажды принесли мороженое.За диплом, наверное, принесли бы шоколадку.Один мужчина, который со мной немного флиртует, спросил:— Леночка, а чего ты хочешь?Я абсолютно искренне, не задумываясь, отвечаю что хочу доллар по 30 рублей и мир во всем мире, а нужны мне очки, обычные очки для слепышей.В ответ я получаю сообщение на 4 страницы, что я сука меркантильная, как и все женщины в этой поганой стране, которые готовы раздвигать ноги за малую копеечку, но не готовы честно полюбить хорошего человека, все для него делать, а за это их полюбят в ответ и все-все будут им покупать и очки, и квартиры и билеты на трамвай. Я хотела ему написать, что он не в тренде и платить надо не копеечкой, а чеканной монетой, но поленилась.Я не претендую, я совсем не умею флиртовать. Я кокетничаю с грациозностью танка, разворачивающегося на кухне коммунальной квартиры. Спрашиваю у подруг, что я сделала не так, неужели человек реально мог подумать, что я прошу его купить мне очки, они смеются, говорят, что нужно было написать, что ты хочешь мчаться к нему в ночи, ловить снежинки языком, бродить с ним вдоль стылой реки, и цитировать Чехова, а потом долго и беззаветно любить его в парке на скамейке. Потому что в гостиничных номерах любят только те самые корыстные суки.Подруга рассказывает что познакомилась с мужчиной. Он зовет ее на свидание.Она ему пишет: «я закончу работать в 19, давай где — нибудь выпьем кофе».А он ей отвечает, что откуда только у пятидесятилетней женщины такая спесь, чтобы сразу разводить его на кофе, надо сначала познакомиться, погулять. Это ничего, что на улице холодно и сыро, что человек весь день работал, она оперирующий хирург и почти весь свой рабочий день проводит на ногах, что в Петербурге темнеет в половине шестого, сначала нужно заслужить право на кофе. Иначе ты сука меркантильная.Оказываю знакомому услугу. Он мне в ответ присылает открытку электронную с цветочком. Я прямо спрашиваю, а что денежек совсем нет? Я свой адрес не скрываю, номер телефона известен, можно перевести на него 120 рублей с комментарием: «Лена, это вам на розу», но это человеку в голову не приходит.Я могу, как и любая из моих подруг, заплатить за свой кофе и за ваш кофе, за обед, такси, купить себе хоть сто пятьдесят роз и ящик шоколада. Мы сами можем платить за квартиру, за билеты на самолет, и за свои платья, туфли и очки.За нас не надо платить. Никого из нас не надо содержать. Но мы знаем, что деньги — это всегда не просто деньги, это всегда вопрос самооценки. Меркантильность не в том, чтобы назначать цену за свои услуги. Меркантильность — это думать, что все для вас должно быть бесплатным. Я плачу за себя с восемнадцати лет, и мне просто нечего делать рядом с людьми, которые считают это геройством.Платить за услуги — это нормально.Платить за знание — это нормально.Приходить в гости с пакетами еды — это тоже нормально. Угощать своих друзей — нормально. Дарить цветы и подарки — тоже.Благодарность, внимание, интерес, любовь — проще всего это выразить через материальное.В этом случае роза — это не просто роза, это «спасибо». Кофе — это не просто кофе — это «я готов позаботиться о тебе».Купюра — не просто тысяча рублей, это «я ценю твое время и твои знания».

Пока нет комментариев

Когда мамой маленького мальчика была маленькая девочка..

В этой истории легко можно заменить "мальчика" на "девочку", суть не изменится.

"Нелюбимые взрослые мальчики.

Им 20, 30, 50, но они все равно мальчики.

Несчастные недолюбленные мальчики. Когда-то взвалившие на свои детские плечи недетскую ответственность за мамину радость, мамину любовь и мамину жизнь.

От этого они выглядели взрослее. Особенно глаза.

Раньше сверстников такие мальчики ныряли во взрослую жизнь. Учились добывать блага и деньги, жить и выживать.

Вся жизнь подчинена такой простой и такой больной борьбе за мамину любовь:

- Мама, если я буду отличником, ты будешь меня любить?

- Мама, а если я закончу престижный вуз, ты будешь меня любить?

- Мама, а если ты будешь единственной женщиной в моей жизни, которую я буду любить и уважать, ты будешь меня любить?

- Мама, а если я куплю тебе дворец, самолёт и живого крокодила, ты будешь меня любить?

И ещё десятки вариантов контрактов, которые маленькие мальчики бессознательно прописывают в своей голове и честно выполняют условия.

И, возможно, это стоит им жизни, своей жизни, в которой могло бы быть многое, но не будет ничего, кроме изнуряющего желания сделать невозможное, чтобы мама наконец-то заметила, увидела, благословила и улыбнулась, глядя на сына.

Это слишком тяжело.

И нечестно.

Но кто их спрашивал? Маленьких мальчиков, лишенных права на то, чтобы их любили так, как нужно всем маленьким детям. И вместо любви и поддержки, ты, как маленький мальчик, все время что-то должен и недостаточно хорош.

И маленький мальчик с раннего детства знает, что он недостаточно хорош. Мама врать не будет. Таких мальчиков не любят. Такие мальчики не имеют право на желания, только на долг. Такие мальчики не имеют права на ошибки, так как недостаточная хорошесть при каждой ошибке превращается в жгучий стыд.

Маленьким мальчикам надо все предусмотреть. За все отвечать. Быть семижильным и безупречным. Пахать, вджобывать, выбиваться из сил, никому не верить, стиснуть зубы и не останавливаться ни на секунду.

Если ты устал и падаешь, то цепляться за воздух зубами, лишь бы не спалиться.

И если кто-то заметит твою усталость и боль, то нужно выцарапать ему глаза, чтобы не приближался и не смел смотреть на то, что ты обычный маленький мальчик, который смертельно устал притворяться взрослым уже лет 100 тому назад.

Никого нельзя подпустить близко. Ни к кому нельзя повернуться спиной. И никому нельзя подставить беззащитное пузико. На короткой дистанции все становится слишком очевидно.

И собственное несовершенство, и липовое всемогущество, и придуманная счастливая жизнь - все как на ладони.

Маленькие мальчики не доходят до близости с другими. Они даже спят в мундирах и королевских коронах, чтобы не терять надежду, что если зажмуриться и сильно игнорировать реальность, то однажды ты проснёшься безупречным. И можно будет выдохнуть. И мама, наконец-то, поймёт, как сильно она была неправа, и какого чудесного сына послал ей бог.

И маленькие мальчики ждут. Как стойкие оловянные солдатики.

И маска безупречности срастается с кожей, и её уже не отодрать.

И мальчик уже не помнит, что это всего лишь маска.

И он уже не верит, что больно от огромного перенапряжения и страха внутри. Ему кажется, что это кто-то лезвием поддевает маску снаружи.

В такие моменты в фарш пропускаются все немногочисленные близкие, которые ошибочно сочли себя друзьями и любимыми.

Маленький мальчик искренне верит, что у достаточно хороших мальчиков все счастливы: и друзья, и дети, и жены, и собаки и...мама.

Все и всегда довольны хорошими мальчиками. Потому что все хорошее в жизни случается благодаря хорошим мальчикам. А если в жизни случается что-то плохое, то это значит только одно, что мальчик не досмотрел. А он не мог не досмотреть. И не дай вам бог, поскользнуться в присутствии невыросшего мальчика и упасть. Он обрушит на вас всю ярость и допинает ногами. Он так старался быть хорошим, а вы все испортили. Потому что если у вас что-то не получается, то это для того, чтобы испортить ему жизнь.

Маленькому мальчику очень плохо. Он все время ошибается в людях. А с возрастом он перестаёт думать о людях хорошо. Он всего лишь хочет, чтобы его не трогали. У него и так непосильный контракт с жизнью за мамину любовь. И вынести ещё кого-то в этом круговороте невозможно. У любого другого человека есть потребности, любые отношения требуют инвестиций, на что у маленького мальчика совершенно нет сил.

Иногда маленькие мальчики оживают. Становятся почти живыми, спонтанными и влюблёнными. Недолго. Ровно до тех пор, пока в очередной раз она опять окажется не мамой, а значит, неспособной на ту любовь, которая нужна маленькому мальчику, как воздух. Десятая или сотая по счету она все снова и снова сделает не так.

И так до следующей любови. Обязательно яркой, со всеми правильными словами и обещаниями, пронзительной и на пределе. Иначе никак, ибо цена вопроса слишком высока. Но. Финал неизменен.

Многие склоны осуждать невыросших мальчиков, что они не хотят учитывать чужие потребности, не способны к великодушию, заботе и любви.

Они действительно не могут. Их не научили. В детстве никто не показал им, что значит любить и заботиться, доверять и дорожить. Они не знают на собственной шкурке, что близких можно беречь, уставших жалеть, поскользнувшихся поддерживать.

Их научили только тому, что кому больно, тот сам виноват.

И переучить нельзя.

На переучивание нужен ресурс, которого у невыросшего мальчика нет.

Невыросший мальчик ещё в детстве надорвался и умер. Так и живет мертвым во взрослом теле, превозмогая эту жизнь, на пределе возможностей и невозможностей.

И с возрастом начисто забывает, что значит быть живым.

Невыросшие мальчики никогда не сожалеют и не плачут. Плачет только живое. А невыросший мальчик давно погиб в битве за мамину любовь, его взрослое тело всего лишь саркофаг. На кладбище не живет великодушие, радость нежность и любовь. На кладбище только печаль и ярость от незбывшегося.

У таких историй часто печальный финал.

Часто, но не всегда.

Но это уже совсем другая история."

Пока нет комментариев

ЖЕНЩИНА - ЭТО ЕЁ СУМКА

Встречаюсь как-то с девушкой, по делу, в кафе. Вдруг раздается звонок — ее мобильный. «Ой! — восклицает она. — Где он?» И запускает руку в сумку. Она у нее большая и кожаная. Девушка роется в недрах, мобильный звенит: «Да где же он, черт побери?» И тогда она совершает рискованный поступок. Вываливает на стол всё, что есть в сумке.

На него падают три помады, тяжелый флакон духов, спутавшиеся наушники, ватные кружочки в целлофановой колбаске, зеленая тушь, открытка с видом Бали, нераспечатанная пачка презервативов с ароматом, большая щетка для волос. Но это еще не все, девушка продолжает трясти сумку. И вываливается вчерашний билет на мелодраму — в модный кинотеатр, книжка «Как есть штрудели и сохранить фигуру?», потом палочки из японского ресторана, пакетик влажных салфеток, половина шоколадки, макбук, розовые солнечные очки, голубой зонтик, черные лаковые туфли… И наконец , долгожданный телефон.

Передо мной на столе лежал весь девичий мир. Я залюбовался.

На самом деле, женщина — это ее сумка. Всё, что внутри сумки, — это она, ее заботы, тревоги, мечты. По одному печальному билету в кино уже можно описать героиню. Пошла вечером, даже без подружки, но в модный кинотеатр. Значит, ищет в потемках кого-то и не может никак отыскать. Симпатичная пачка презервативов остается целой.

Я бы вообще сделал ТВ-шоу «Сумка». Всякие звезды отдают свои сумки, оставаясь инкогнито, зрители-эксперты рассматривают содержимое и рассказывают о владелице. А она сидит в тайной комнате и волнуется, слушая, как ее разоблачают. «Ой, разве я такая? Хотя да, такая…» Ну и в финале она эффектно появляется в студии. Аплодисменты. Сумка — это круче гороскопа. Лучше всякого психоанализа. Звезды врут, психологи — шарлатаны, а сумка скажет всю правду. Вообще хорошо, что сумки молчат, они бы такого наболтали о хозяйке — ой, мама моя!

Поэтому сумка — лучшая подруга

Самая близкая, самая верная, самая чуткая. У девушек вечная проблема. С одной стороны — хочется новую сумку, всегда хочется. Хочется разных. Хочется в понедельник идти с деловой, черной, во вторник — с коричневой, у которой бахрома, в среду — с розовенькой, у которой золотые замочки… ну и так далее, до воскресенья, когда хочется белый рюкзачок или нет, лучше матерчатую, с надписью All you need is love или даже… Но нет, есть проблема! Весь свой мир придется каждое утро перекладывать из коричневой в розовую, из розовой в Love… Да это же рехнуться можно! Только обустроила одну вселенную, как надо создавать новую. Даже у Бога ушло на это шесть дней, а у девушки — всего пятнадцать минут. Нет уж, лучше с одной, где все устоялось. Лишь глупым двухмерным мужчинам кажется, что у девушки в сумке хаос. Это не хаос, это высший порядок. Так же, как и в бардачке девичьей машины, но о них надо отдельно.

Зато девушки владеют особой магией. Они расширяют пространство сумки до любых, им нужных пределов.

Своей подружке я однажды купил в подарок клатч, нашел во Флоренции, долго выбирал. Совсем маленький, туда только помада и телефон поместятся. Долго вертел в руках, мучился: вдруг не понравится? Посоветовался с продавщицей, объяснил, что подружка нежная и романтичная. Та улыбнулась: «Bene! Perfetto! Бери этот клатч! Не сомневайся!»

Итак, я привез его подружке в Москву, та была счастлива, расцеловала. И как-то пошли с ней в театр. Она с новым клатчем, очень довольная. А в разгар спектакля понадобился мне платок — протереть очки. С собой платки не ношу. Что делать — не вытирать же краем пиджака. Подружка достает из клатча пачку бумажных салфеток, протягивает. Надо же, думаю, как эта толстенькая пачка там уместилась? А потом мне захотелось пить — подружка достает из клатча бутылку воды. Тут я уже забыл про спектакль. Меня волновало совсем другое: как?! Как это уместилось в мизерном пространстве, где место только для айфона и помады? Уверен: если бы мне захотелось вдруг горячий пирожок, она бы вытащила оттуда не только пирожок, но и микроволновку, чтобы его разогреть.

Женская сумка — это сплошные фокусы. Это противоречие законам физики. Это чудо. Пока физики и астрономы занимаются черными дырами, у них под боком самая натуральная загаgка мироздания — женская сумка. Лучше бы они отвлеклись от телескопа и поинтересовались у жены, как той удается создать «черную дыру» в отдельной сумке? Вот где тайна, вот куgа надо бросить всех лауреатов Нобелевской премии и заодно Стивена Кинга. Хотя они все равно тайну не разгадают, бедолаги.

Пока нет комментариев