Ирина Липатова /
Лента
1 июня 2024
В гештальт-терапии существует взгляд на переживание тревоги, как на остановленное возбуждение. Конечно, под возбуждением в психотерапии понимается не общепринятая ассоциация с сексуальным напряжением, вернее не столько и далеко не только это. Возбуждение – это чувственный импульс к действию, еще не приведенный в исполнение. Импульс, касающийся любого переживания. То есть возбуждение в нас присутствует практически постоянно. Хотим что-то сказать, хотим есть, в туалет, мечтаем о повышении на работе, хотим кого-то поцеловать, или дать в морду, испугались от громкого звука, хотим секса, или что-то спросить, или заплакать – все это есть возбуждение. Оно предшествует любому не машинальному действию. И оно должно находить выход, разрядку; иначе этот импульс превращается в тревогу. Тревога, особенно длительная, тяжело переносимая, мешающая в работе или семейной жизни, или просто та, которая фоном выматывает и истощает – это много остановленного вами вашего возбуждения. Каких-то желаний, чувств, не достигающих сознания переживаний. Так, долгая фрустрация в зоне самореализации, когда женщине домохозяйке муж постоянно твердит, что ей не надо на работу, а она все равно хочет, но почему-то не идет – может приводить к тревоге. Или очень вежливых, хорошо воспитанных людей, которым их внутренние установки не позволяют открыто выражать свое раздражение, несогласие, злость, если они не ходят для компенсации на секцию карате или танцы, могут посещать приступы тревоги. Особенно перед важным собранием. Особенно – в компании этих прекрасных людей, которых нужно всегда иметь ввиду. Крамола какая! У травматиков тревога – почти постоянный спутник жизни, если они не в терапии. Опыт травмы очень фонит, как его ни вытесняй из сознания, множеством не пережитых чувств, а значит – невыраженных импульсов возбуждения. Любой человек, в чем-то долгое время не удовлетворенный и не находящий выход этой энергии, по определению накапливает тревогу. - «Я боюсь отвержения, или, что меня плохо оценят». Любой страх можно перевести в желание. Например, этот в – «Я очень хочу принятия и положительной оценки себя». - «Я боюсь, что не справлюсь, что у меня ничего не получится». Возможные варианты остановки возбуждения: «Я хочу поддержки», или «Я хочу подтверждения, что у меня получается», или «Я хочу разобраться – почему у меня не получается, и для этого мне нужна поддержка». - «Я боюсь смерти». Или часто описываемый иррациональный страх несуществования, небытия. Такая тревога при исследовании раскладывается на такие же простые конструкты, как и в предыдущих случаях, но в большем количестве. Например: за страхом смерти одновременно может стоять и страх прожить неправильную, не свою жизнь, и страх одиночества и страх открываться в отношениях, быть живым и много чего еще. А за страхом несуществования может скрываться желание быть увиденным и принятым, без попытки поглотить или разрушить. Эти простые вещи очень закономерны. Если я что-то долго не получаю из важного для себя, а еще и не очень понимаю, что - будет расти моя тревога. Если я стану справляться со своими желаниями, подавляя и отрицая их – тревога возрастет в разы. Если продолжить вытеснять ее, можно получить симптом – паническую атаку, например. У нас в обществе не принято обращать внимание на нашу психическую жизнь. Это считается иногда чем-то почти стыдным. Но мы не машины, не роботы, мы не живем в фантастических мирах писателей и режиссеров блокбастеров. Мы живые люди с живой психикой, которая, хотим мы или нет, работает по своим законам. И мы от нее зависим, потому, что это часть нас. Наша тревога – это часть нас самих, которая говорит с нами. Важно слушать. Еще один немаловажный момент. Тревожность растет, когда наше внимание направлено либо в прошлое, либо в будущее. Например, яблоки. Если я хочу откусить яблоко, которое свежее, помытое уже у меня в руках, я скорее всего не столкнусь с тревогой. Я просто начну есть. Действие минимально отсрочено во времени. Я понимаю, что хочу яблоко. Оно под рукой. Я откусываю сочный ароматный хрустящий кусок и жую, наслаждаюсь. Если яблока нет, я могу начать думать: а есть ли в это время в магазинах яблоки; а как мне его достать; а что подумают люди, если я выйду в магазин в старых лосинах. Подставляя вместо желания съесть любую потребность: достоин ли я этого яблока; а может, вкуснее банан; может, яблоки – это не мое, слишком рискованно; или не престижно, или – к чему это приведет в будущем, или – как же плохо мне будет житься без яблок, я без них пропаду. Конфликт растет, растет и тревога. Я так же могу столкнуться с выбором: идти в час ночи за желанным яблоком в дождь пару темных кварталов, или смириться с тем, что прямо сейчас придется обойтись и уснуть голодным. Выбрал – не пойду ночью на улицу, честно расстроился, что яблок не поем, смирился и уснул. Если я в этой точке сознательно не выбираю отказаться на время от затеи, а начинаю крутить мысли из серии: почему магазин так далеко от моего дома; почему чертовы яблоки так трудно достать; я яблокозависим и моя жизнь катится под откос; а вот у Таньки всегда яблоки под рукой; у всех нормальных людей яблоки дома в вазонах растут, но только не у меня; за что мне все это! Если я часто обхожусь со своими желаниями и эмоциями таким способом, коплю неудовлетворенность, долго это не замечаю – то превращаю в тревогу. Можно так хотеть яблок и жить при этом где-нибудь в пустыне, или в антарктике (куда их не завозят вобщем) и надеяться – вдруг завезут яблоки через полгода? Представляете, сколько вашего внимания будет удерживаться на этом вопросе. Тревога к концу срока будет фонить о-го-го! А если в этот завоз яблоки не привезли, хоть и обещали? Если продолжите ждать, за следующие пол года вы рискуете стать очень тревожным человеком. А всего-то нужно было – признать, что в настоящем яблок не наблюдается, и нет никакой возможности их получить. Расстроиться от этого, погоревать, и начать думать – чем бы их заменить. Или переехать в место, где этих яблок – завались, если уж без них невмоготу. Но для этого нужно прислушаться к себе, признать, что без яблок – никак, найти в себе готовность бросить оседлую жизнь, собраться и поехать навстречу светлому будущему. Правда, это большая внутренняя работа. Но если потребность такая значимая, а с ней ничего не делается, через время человеку станет нехорошо. Тревога будет напоминать ему, что есть дело и надо что-то решать. Конечно, пример с яблоком очень простой, хоть и наглядный. Кроме шуток, у человека ведь масса сложных потребностей. И распознавать их мало кого из нас учили. Можно одновременно испытывать фрустрацию в разных зонах своей жизни и одномоментно стремиться к противоположным вещам. Мы люди так устроены, что переживания с нами случаются помимо нашей воли. Мы выбираем только, как обходиться с этим. Мы порой сложнее, чем нам бы хотелось, и это бывает жутко неудобно. Зато не скучно. P.S.: Пока писала, безумно захотелось яблок. Придется идти в магазин.
Показать полностью…
Почему нам так тяжело говорить друг с другом?
Мы ссоримся, кричим, обвиняем или сбегаем... то есть делаем все лишь бы не слушать друг друга. Лишь бы не услышать...
⠀
Замри в момент когда защищаешься...
Остановись когда нападаешь...
Выбери мир.
⠀
Пройди через этот страх оказаться НЕ ПРАВЫМ...
Выбери быть услышавшим. Быть услышанным. Быть Счастливым.
МЫ ПОССОРИЛИСЬ С МУЖЕМ
Он сказал, что в выходные ему нужно поработать, сосредоточиться и лучше, если он останется один. А я сказала, что отпуск от семьи не предусмотрен в нашем семейном уставе. А он сказал, что мне плевать на его желания. А я сказала, что он эгоист, и ультимативно проинформировала, что никуда не поеду. В общем, поссорились. Я была оскорблена и правомерно обижена. Докрутила себя до того, что меня выгоняют из дома, а я молчу и глотаю. Никакой гордости!
Я ждала цветов и извинений…
А муж был поглощен работой, сосредоточен, порывист, все время куда-то спешил, с кем-то эмоционально говорил по телефону и совсем не походил на раскаявшегося человека. Он вел себя так, будто ничего не случилось.
Скандал — это не обязательно крики и разбитая посуда. Иногла скандал — это молчаливый провал в коммуникации.
Я очень доходчиво показала ему свое возмущение (была непривычно молчалива и отстранена, ложилась спать без него, запиралась в ванной и включала воду: «Пусть думает, что я плачу»), а он не внял и будто не услышал. Ходит как ни в чем не бывало, ест мои супы, носит выглаженные мной рубашки и обнимает ночью.
Мне не хотелось акцентировать внимание на ссоре, делать скандал — припевом нашей семейной жизни. Поскандалили — и ладно. Он его не заметил, а я заметила. И не простила того, что он не заметил.
«И этот человек упрекает меня в равнодушии к его желаниям!» — возмущенно думала я.
Я решила его наказать. Но не явно, не демонстративно. А так, чтобы он ощутил дискомфорт, пришел ко мне сам с молящими глазками котика из Шрека и спросил: «Что-то не так, да? Я где-то налажал, да?»
Я придумала схему. Я лишу его нежных слов и признаний. Обычно в нашей коммуникации достаточна высока концентрация «любимочек», «котиков», «заек» и т. д., и признания «я тебя люблю» тоже звучат достаточно часто, причем даже без повода. Потому что любовь сама по себе — повод.
А тут я была приветлива, улыбчива, «обычна», но без вот этих телячьих нежностей.
Прошел день. Два. Неделя. Я ждала развязки. Уже скоро он придет выяснять, куда потерялись адресованные ему «любимки». Я готовилась к разговору, шлифовала фразы.
— Я тебя люблю, — говорил муж.
— Ага, — отвечала я.
Это было сложно. Это как если тебе дарят букет цветов, а ты берешь и хмуро киваешь. И даже без спасибо. Или тебе отдают свою куртку, когда ты замерзла, а ты надеваешь ее и как ни в чем не бывало идешь дальше, не оглядываясь на того, кто остался мерзнуть на ветру твоего безразличия.
Я ждала, ждала, ждала… Я измучилась ждать. А он все не приходил и не приходил клянчить свою порцию нежности.
И вдруг, утром в пятницу, я проснулась и, лёжа в ожидании, когда проснется муж, вдруг поняла, что когда это случится и он откроет глаза, я снова не смогу сказать ему то, что хочу…
И тут меня осенило!
Я вдруг поняла, что я наказываю не его, а себя, ведь когда я говорю признания ему, я на самом деле говорю их как бы себе, для себя. Я сама от этого становлюсь счастливее.
Любовь — это такая восполняемая штука: когда ее отдаешь, то наполняешься сам, и это работает только вот так — круговоротом.
И чем щедрее ты в любви, тем больше ее ты получаешь в ответ.
А если создать искусственный тромб в кровеносных сосудах любви (как я это сделала своей «схемой»), то можно прорвать эту цепочку — и ничего никому не доказать.
И жадничая на добрые слова, мы сами становимся черствее и делаем так, что нас самих сложнее любить.
Я еле дождалась, когда муж проснется.
— Я тебя люблю, — сказала я тоном конферансье вместо доброго утра. — И я без проблем с девчонками уеду на выходные, чтобы ты спокойно поработал.
— После этих слов, — хрипло сказал мой сонный муж. — Я вообще не хочу тебя никуда отпускать… Моя идеальная жена…
Тем утром я пила кофе с сиропом счастья и думала о том, что любовь невозможно отдать так, чтобы себе ничего не осталось. Ею можно только поделиться. Раздать как вайфай — и осчастливить кого-то рядом.
И это тот источник, который нельзя осушить, раздавая: наоборот, он щедрее заполняется ответной любовью.
В общем, счастье — это на самом деле побочный эффект правильно организованной жизни, выстроенной на мудрых прозрениях и собственном опыте. И счастье дается проще и получается слаще, если его не ждешь, а создаешь сам.
Жизнь без любви — не жизнь, a cуществoвaние. Для тoгo и дaнa душa, чтобы любить.
