Наталия Литвинова /
Лента
19 марта 2025
Иногда случается так, что женщина продолжает биться о психологическую непробиваемость и недосягаемость мужчины даже годы спустя после того, как общая история закончилась.Порой сама эта история длилась в разы меньше, чем время застревания в её последствиях.Происходит это по разным причинам.Здесь и факт того, что женщина хотела продолжения, а не завершения.И неспособность примириться с выпадением в холод одинокой и ещё не обустроенной жизни.И созависимый сценарий, в котором себя воспринимаешь только через нужность кому-то, а там, где она утрачивается, исчезаешь и ты.И получившая серьёзный удар гордость, которая тут же опрокинула чувство собственного достоинства до нулевых отметок.И колючий синдром женской собственности, заставляющий заблуждаться, будто единожды покорённое навечно должно быть твоим.И не нашедшая своевременного исцеления нарциссическая травма, поджигающая внутренние костры очередного отвержения и очередную вспышку ненависти к себе.И обнаружение себя в зоне социальной неполноценности, о которой не дадут забыть услужливые кумушки, сочувствующие в глаза и заспинно обвиняющие в дремучем "не удержала".И больная насквозь, покорёженная, злая и дрожащая, но всё ещё любовь...Есть и другие причины, но все их объединяет одна: чаще всего застревание возникает там, где женщина осознанно или неосознанно уходит от честной интерпретации своих отношений с мужчиной, заменяя её иллюзорно удобной.А удобна, как правило, расщепляющая.Из-за силы испытываемой боли, из-за мощных эмоциональных качелей, из-за невозможности справиться с обидой, из-за вскипающей периодически злости, из-за выматывающего презрения, из-за главенства детской части психики, требующей искать не выход, а виноватого.Плюс одноклеточная псевдопсихологическая мода приносит свои унылые плоды: как я грустно шучу, в нынешних реалиях больше не надо рассуждать о своей доле ответственности в отношениях, не надо учиться распознавать тонкие оттенки треснувшей истории и не надо пытаться примириться со случившейся несовместимостью...достаточно назначить нарциссом того, кто не оправдал ожиданий, а себя - его жертвой.Раскачать себя в подобной интерпретации можно почти автоматически, потому что психика быстро адаптируется в гипертрофированной обиде и перестаёт выбираться из неё.Просто потому, что это выгодно. Выгода, прямо скажу, тоже сомнительна, но она всё-таки позволяет не взять на себя ни грамма ответственности и окончательно убедить себя в том, что ты была безукоризненна, а вот он - омерзителен.Есть и прямо противоположные интерпретации, в которых женщина, наоборот, берёт на себя гиперответственность и начинает думать, будто это именно она всё испортила: не так себя вела, не слишком хороша была в постели, не слишком сильно вдохновляла и вообще не тянула.Здесь расщепление работает на самобичевание и саморазрушение, заставляя женщину немыслимо страдать, одновременно почти обожествив мужчину и мечтая о его возвращении, как о единственном спасении.Деление на плохого-хорошего вообще оставляет мало шансов на хоть сколько-то здоровый сценарий проживания расставания, развода, разрушения совместности.Для этого нужна трезвая равноценность, в которой, даже поранившись и отравившись, важно сохранить тот уровень самоуважения, где женщина не уменьшается ни перед мужчиной, ни перед пониманием своей части вины за произошедшее, ни перед своим горем.Она не отрицает этого горя, если оно таковым является, не отказывается от своих чувств и эмоций, но не позволяет им управлять собой, не позволяет дойти до унижений, не позволяет бежать вслед ни с уговорами, ни с угрозами, ни с мстительными помоями.Все её силы идут на неё саму, и ни грамма больше на него.Она, наконец, выбирает себя и свою жизнь, а не тысячу и один способ достучаться, добраться, доказать свою правоту, которая давно ему не нужна.Тут вот какое дело...Чтобы перестать ощущать свою звенящую в голове ненужность и покинутость, важно оказаться нужной самой себе, и собою же не быть покинутой.Ни один, даже самый любящий мужчина, не может компенсировать женщине её отношения с самою собой.И именно из-за отсутствия этих отношений многих преследуют хронические неудачи в любви и не выбранное добровольно одиночество.Если история необратимо заканчивается, то на самом деле не так важно, кто в этом виноват, важно дать себе задачу справиться с последствиями, залечить свои раны и отправиться жить дальше, будучи уверенной, что мир велик и в нём много чего есть, кроме горечи и боли.Есть ты сама, прежде всего.А остальное...как получится.
Показать полностью…
Странно, что разговаривая так много в последнюю неделю о насилии, я практически не видел попыток дать определение насилию - не с юридической, а с психологической точки зрения. Рискну это сделать, а также поговорить о гендерном насилии и о том, является ли этот мир опасным для женщин (более опасным, чем для мужчин).Насилие можно определить как попытку (удачную или неудачную, тут неважно) удовлетворить свою потребность, используя другого человека вопреки его воле и желанию. Например, у вас есть какая-то потребность (будь то секс, желание общаться, деньги, желание ощущать себя хорошим человеком, разрядить своё эмоциональное напряжение от разноса начальством и т.п.); есть также человек, который не хочет быть объектом, с помощью которого эта потребность удовлетворяется. Не хочет активно или он/она очень пассивен/пассивна там, где подразумевается какое-то встречное движение во взаимодействии. Но вы не останавливаетесь перед ее или его «нет» или «не знаю», и начинаете разными способами давить, угрожать и манипулировать. Вас не интересует боль, переживания, потребности этого человека, есть только ваше «хочу» и «дай мне это». Отдельной формой насилия будет обман или манипуляция с той же целью - только вы здесь не открыто ломитесь в ворота, а совершаете подкоп под них, чтобы обойти возможное сопротивление жертвы, но цель - всё та же.Насильственное поведение является частью объектно-функционального отношения к людям, когда нас в этих людях интересует только то, что они могут дать. Нормальная история в деловых отношениях, где ты мне - я тебе, и если вы о чём-то внятно договорились - то несете друг перед другом обязательства, и требование эти самые обязательства выполнять само по себе насилием не будет. Но - это ДЕЛОВЫЕ отношения. Сексуальные домогательства - это уже не деловые отношения, например. Особой темой является и детско-родительские отношния - там тоже есть своя специфика, связанная с насилием, но суть остается та же: к насилию родители переходят там, когда не могут получить желаемое иным путём.Источником насилия в отношениях является неспособность выдерживать фрустрацию от чужого «нет» или чужой неопределенности (когда ни «да», ни «нет», а «мне нужно время»). От насильственного поведения важно отличать защиту - когда я агрессивно реагирую на попытки «выбить» из меня тем или иным способом то, что хочет автор насилия.Итак, насилие - это попытка использовать, «поиметь», простите, другого, как вещь. И оно несет за собой два основных травмирующих фактора:А) Непосредственный вред от физического и эмоционального воздействия (физическая боль и раны, непосредственные психофизиологические реакции - шок, оцепенение, ужас, нервное перевозбуждение)Б) Последующие эмоциональные реакции, связанные с ощущение бессилия остановить (вследствие применения силы, угрозы применения силы или же обмана) удовлетворение об человека чужих потребностей. Эти реакции зависят так же от того, как реагирует окружение: отрицает ли факт насилия, осуждает ли жертву (за ту же недостаточную «агентность»), поддерживает ли ее.Не всякое насилие приводит к травме, но всякая травма - следствие насилия, ситуативного или хронического (за исключением травм, связанных с несчастными случаями). Наша психика может не справиться с переработкой опыта превращения живого организма в вещь. Но подчеркну: опыт насилия и травма - не синонимы, первого даже больше, чем второго, но от этого насилие не становится сколь-либо приятным или приемлемым поведением.Люди - вовсе не ангельские существа, склонность к насилию, к объективации людей заложена в нас биологически. Уровень развития культуры в обществе позволяет ограничивать сферу дозволенного применения насилия. До недавного времени вполне себе легальными объектами для насилия даже в европейских странах были женщины и дети. Мужчины, в принципе, тоже, но только со стороны других мужчин или совершенно особых женщин, которые получили власть от тех же мужчин (жены помещиков, например). Поэтому вполне обоснованно выделять гендерное насилие - то есть отношение к человеку как к объекту только на основании его пола/гендера, и требование к нему вести себя в строгом соответствии с предписываемым кодексом поведения. Да, эти требования распространялись на оба пола, однако объем допустимого насилия по отношению к женщинам всегда был неизмерим больше, чем к мужчинам. В современном мире крайним примером этого гендерного насилия, возведенного в систему, является Афганистан. Факт рождения женщиной там сейчас полностью определяет твою социальную и сексуальную жизнь, женщина - объект, который лишают даже индивидуального образа. Европейские страны от этого ушли далеко, однако патриархальные и неопатриархальные гласные и негласные практики остаются угнездившимися в культуре. Например, отношение к женщине как к той, которая обязана рожать (запреты на аборты).И вот на этого слона множество мужчин и женщин пытаются не обращать внимание. Даже тот простой факт, что мужчины физически сильнее (и, соответственно, у мужчин больше возможностей для реализации насильственного поведения - говорю «ужасные» вещи) - остается невидимым. Поэтому фраза «женщина, выходя в мир, всегда может подвергнуться насилию» часто встречает активное сопротивление в виде «и мужчины тоже могут» или «вы сгущаете краски». Мужчины да, тоже могут - однако вероятность этого насилия намного выше для женщин потому, что они женщины (слабее и, одновременно - носители определенной гендерной роли): от Афганистана, где насилие над женщинами просто повсеместно - и даже до европейских стран.Еще на шаг сузим тему (пост и так огромен): к сексуальному/сексуализированному насилию. Здесь один человек используется в качестве сексуального объекта для сексуальной разрядки другого (или же даже сам секс используется для удовлетворения других потребностей - в доминировании, например). Разумеется, без его на то активного согласия. В сексуальной сфере диспропорция между полами в насилии становится просто вопиющей, и этому есть объяснение: мужчины физически сильнее; мужская самоидентификация сильно завязана на сексуальные «подвиги»; сексуальная сфера мужчин тяготеет к объективации (влияние гормонов); у мужчин в целом - больше власти и влияния в обществе; у мужчин в среднем хуже эмоциональная саморегуляция - и, как следствие, хуже с проживанием фрустрации из-за отвержения. Отсюда количество женщин, столкнувшихся с насилием в сексуальной сфере, несоизмеримо больше, чем мужчин, и, пропорционально, так же несоизмеримо больше эмоциональных травм, полученных от использования себя как объектов. Еще раз обращу внимание: речь не идет о том, что мужчины не сталкиваются с насилием в сексуальной сфере и не могут быть использованы путем обмана или шантажа - этого «добра» тоже немало. Вопрос в соотношении.Но это «простое» обстоятельство встречается с активным сопротивлением, которое имеет множество форм, и я назову лишь некоторые из них, которые я много лет наблюдаю в сети (и некоторые из них еще лет 10 назад использовал сам)- Давайте говорить о насилии «вообще» (данная стратегия размывает диспропорцию, как средняя температура по больнице).- Насилие над женщинами сводится к изнасилованию, а всё остальное, не столь жесткое, как бы «не считается» или относится к «серой зоне». «Серая зона» - эта область, где трудно провести четкую границу, было насилие или нет, и эта зона действительно существует. Но знаете, где? Там, где мужчина и женщина вроде бы сказали «да» друг другу в начале сексуального взаимодействия, а потом что-то пошло не так. Там, где было сказано «нет» или «не знаю» - там всё последующее взаимодействие становится насильственным.- Мужчины тоже массово подвергаются сексуализированному (и не только) насилию со стороны женщин, но молчат (каким-то образом молчание мужчин должно стать проблемой женщин, как ни странно. Но при этом мужчины молчат и о том, как они сами осуществляли насилие, прямое или через обман/манипуляции).- Отказ искать какие-либо объективные определения насилия (например, «я против насилия - как я его понимаю», «я сам могу определить, осуществляю я насилие или нет», «если человек не распознает насилия - значит, его не было», «нет травмы или я ее не распознаю - значит, не было насилия» - то есть здесь содержится в неявной форме утверждение, что любой акт насилия приводит к травме, что не так).- Женщины используют рассказы о сексуальном/сексуализированном насилии для манипуляции мужчинами и для того, чтобы при помощи статуса «жертвы» получить какую-то выгоду (отомстить, получить лайки и т.п.). Про это так много говорили, что я перейду к следующему пункту.- Жертвам можно внушить, что у них была травма. Цитирую: «травма случилась только сейчас, когда этим детям сообщили что они жертвы и у них травма. Теперь они будут усердно лечиться по психотерапевтам».Вот здесь подробнее, так как эта идея - набирающая популярность - имеет под собой сразу несколько следствий.а) женщине можно внушить, что ее изнасиловали (а не научить распознавать насилие на ранних стадиях или распознавать уже случившийся «некомфортный» опыт взаимодействия с мужчиной как насилие).б) переживание травмы от насилия зависит от того, что жертве рассказывают другие люди, т.е. связано с бытующими в обществе культурно-историческими концепциями. Нет понятия травмы - нет травмы, так что ли, получается? И еще как будто женщина, изнасилованная в Др.Египте, должна на базовом психическом уровне как-то принципиально иначе переживать надругательство, чем современная - ей жрецы Амона всё правильно растолкуют.в) реальность психологической травмы как нейрофизиологического феномена, наблюдаемого и у животных, отрицается. Как будто бы психика функционирует в отрыве от среды, сама по себе. Но это фактически уничтожает саму концепцию психики как «органа», обеспечивающего взаимодействие организма с внешней средой. Опыт женщин, переживших травматическое насилие, превращается из некоторого объективного события, которое при этом еще и преломляется в психике (да, по-разному), в галлюцинацию - то есть продукцию психики, оторванную от реальности. И вот в этой концепции как раз и возможна идея, что женщине можно внушить, что у нее была травма, она может сама себе всё «расчесать» на ровном месте. Феномен гендерного насилия превращается исключительно в феномен психический, что-то вроде веры в Бога. Не имеет значения, что делал мужчина (за исключением уж совсем грубых действий, когда реальность настолько громко о себе кричит, что ее игнорировать нельзя) - имеет значение только психические особенности самой женщины (насколько она сама «правильно» себя вела тогда или ведет сейчас) и то, как женщина переживает эти насильственные действия, и, разумеется, она «слишком драматизирует, наслушавшись этих психологов». Внешняя реальность, социальные условия жизни и т.п. - исключаются как факторы, влияющие на психическое состояние человека. Это как направить женщину лечиться от физиологических и психологических последствий изнасилования, полностью игнорируя событие, которые эти последствия вызвали. Вот просто возникли сами по себе, и всё, «расчесала». Разговор о насилии превращается в интеллектуальную игру в концепты, доведенную до абсурда.Поэтому, кстати, странными для меня выглядят слова коллег о том, что они работают исключительно с феноменами внутренней психической реальности клиентов. Как будто бы эти феномены никак не связаны с тем, что происходит во «внешней» жизни клиента. Какой-то «магический психологизм», на мой взгляд.Я назвал далеко не все феномены, связанные с размыванием темы опыта насилия у женщин. Но, к сожалению, гендерное насилие - реальность, и не только в Афганистане. Да, оно часть более широкой проблемы насилия как объектного отношения к людям в целом, но - имеет свою специфику и выраженные акценты, начиная с масштаба. Самим женщинам эту проблему не получится и не получается изменить без участия мужчин, без того чтобы объемно рассмотреть их - нашу - «агентность», а не уводить от нее стыдливо глаза на том лишь простом основании что какие-то травмированные женщины себе что-то надумали или это ранит наши "мужские чувства".
Показать полностью…
Про людей с "осознанным бессознательным".
Проработанные, осознанные люди - это просто праздник какой-то. Цирк. С шарами и клоунами. Смотришь на такой апологет осознанности, и немножечко ... эээ... удивляешься. Вот есть же люди, которые понимают все и про всех. Типологии, манипуляции и правильные ответы они достают, как фокусник из рукава карты. А кто сомневается и не согласен, тот бессознательно сопротивляется. Ну или бессознательно завидует их степени осознанности и понимания. И про бессознательное такие люди все знают тоже.
В общем, восторг да и только.
У меня только один вопросик. Маленький. А вот бессознательное осознанных до скелета товарищей их самих не смущает? Особенно почему-то не смущает, когда они как никогда уверенны, как и кому стоит жить, над чем работать и что начать немедленно осознавать.
- Тебе не кажется, что доказывая что-то с пеной у рта, ты забываешь о том, что тобой тоже что-то движет?Бессознательное?
- Нет. Я знаю своё бессознательное!
Барабанная дробь. Аплодисменты. Все дела.
Задумалась. И как теперь для таких гуру должно называться бессознательное? Осознательное? Или должен быть новый статус в психологической среде 'Человек свободный от бессознательного'?
Ушла много думать и молиться Карлу Густаву и Зигмунду на всякий случай. Пусть приснят мне чего-нибудь успокоительного. Очень надо.
Когда фразу из "Маленького принца", утверждающую, что мы в ответе за тех, кого приручили, относят не к питомцам, а к людям, то она лишается доброты, великодушия и равноценности с теми, кто рядом.
Приручить, значит, взяться опекать неразумное существо, натаскивая его дрессурой на нужное поведение. Без расчёта на то, что он может что-то выбирать, становиться самостоятельным и справляться с жизнью без хозяина.
И потому даже детей мы не приручаем, а значит, и не дрессируем, не натаскиваем на лишь нами определённое, не становимся их хозяевами, а сопровождаем во взрослении, воспитываем, не теряя уважения к ним, и точно знаем, что они окрепнут и уйдут.
Со взрослыми людьми - тем более.
За них не нужно отвечать, навязывая им свою мнимую незаменимость, не нужно активировать в них выученную беспомощность, и не нужно думать, будто даже тогда, когда у нас отыщутся причины завершить общую историю, они без нас пропадут, поломаются, не выдержат.
Гордыня и высокомерие верить в это.
И - несвобода одновременно, потому что все взрослые истории формируются на уровне добровольности.
Даже те истории, в которых у нас есть обязательства, свободны, потому что взрослый человек не считает свои обязательства несвободой.
Он не вынужденно помогает пожилым родителям, не вынужденно заботится о детях, не вынужденно продолжает делить жизнь с человеком, которого сам выбрал и полюбил.
А это и есть свобода. Подлинная свобода, а не тот её вымысел, в котором все свободны ото всех.
Если кто-то считает всё это отсутствием свободы, то ему следует заглянуть в себя и попробовать разобраться с тем, что он сделал с собой и со своей жизнью, если всё в ней вынужденно и вымученно. И почему казаться хорошим в чужих глазах ему важнее, чем быть собой?
Не думаю, что кому-то так уж необходимо присутствие того, кто "отбывает вахту" в семье и в близких историях, доводя это до лишённых свободы жертвоприношений.
Не пропадут, не поломаются, выдержат. И получат шансы на взаимность с кем-то другим.
Не стоит превращать близких в прирученных "тотошек", за которых мы в ответе.
И не стоит выбирать то, что мы лично считаем несвободой.
Хорошего всё равно не выйдет.
