Татьяна Юрченко / Лента

А также тем матерям, которые постоянно чувствуют свою внутреннюю боль, то есть являются травмированными. Мама, мне было так больно рядом с тобой, что я предпочел забыть и себя и ту боль. И я создал нового себя, так далеко спрятав того, первого, но он все равно снова стучится ко мне. А мне так страшно. Как страшно было тебе рядом со мной. Травмированные люди не могут переносить сильные чувства. Потому, что сильные чувства — любые — соединяют их с их травмой, а это может быть очень небезопасно, вплоть до впадения в травматические переживания и психического разрушения. Поэтому они должны либо избегать таких чувств — как своих, так и чужих, либо самостоятельно их дозировать, например, склонность к безответной любви одна из таких "дозировок", когда боль хоть немного контролируется, находится в поле зрения, но не зашкаливает. Но вот если у травмированной женщины появляется ребенок, то избегать чувств становится сложнее. Ребенок изначально не способен скрывать свои аффекты и переживает их телесно и вполне явно. Есть матери, которые не в состоянии перенести своего ребенка недовольным, злобным, требовательным и раздраженным или страдающим. Если ребенок так и не получит того, что ему было нужно, то сначала он будет горевать, плакать и грустить. Потом "отложит" потребность (по принципу "зелен виноград") и будет жить дальше. Вообще связка фрустрация — попытка все же получить — и при невозможности получить отказаться, перегоревать и жить дальше, очень важная для психического здоровья человека. Работа горя — это та самая работа, которая помогает пережить любую потерю и жить дальше. Пережить потерю, а не заменить потерянное чем-то другим. Ребенок в силу незрелости пережить отсутствие чего-то очень важного не может, он просто откладывает потребность на "лучшие времена". Иногда и взрослый человек сталкивается с тем, что не имеет права на что-то, что этого буквально "не может быть" и тогда, даже если это (и особенно, если это) как никогда возможно, откладывает, не пользуется возможностью. Например, если ребенок не получает любви (именно любви, а не функциональной заботы) матери, то он потребует-потребует, а потом начнет горевать. Естественно, в детстве пережить такое горе невозможно и ребенок отложит работу горя до попозже, такие дети выглядят безжизненными и их обычно диагностируют как депрессивных, детская депрессия (или анаклитическая депрессия) — это депрессия потери. Но вообще — когда все же возможна такая работа — пережить то, что мама не такая, какой хотелось, и жить дальше? Не искать заменитель мамы, не пытаться получить безусловную любовь и принятие у других людей, а если не получилось этого, то не пытаться получить одобрение или стать нужным. Остаться с верой, что в принципе любовь возможна, это просто мама не все могла. Но вообще-то я любви достоин и любить меня можно. Такое возможно тогда, когда мать не может дать чего-то ребенку, но может встретиться с его сильными чувствами по этому поводу и поддерживать его в их переживании. Например, ребенку очень больно и мама не может изменить ситуацию (ну, какая-то травма уже произошла и вспять ситуацию не повернешь). Что она может сделать для ребенка, так это остаться устойчивой к его боли и дать ему понять, что она пройдет, при этом важно не давать ребенку ощущения, что он несчастный, жертва и очень страдает. Потому что если ребенка этому не научить, то он будет просто переживать боль, а не будет несчастным страдальцем. То есть здесь главное — не сделать ребенка жертвой и остаться с ним в эмоциональном контакте. Для этого мать должна быть устойчивой к боли, то есть не иметь никакой внутренней неисцеленной собственной. То есть либо не подвергаться травме, либо иметь исцеленную травму. В этом случае она будет способной дать ему такую связь, когда ребенок будет чувствовать, что то, что с ним случилось не смертельно, можно пережить, что мама его любит, и что она с ним. Если же мать сама имеет свою травму, то она имеет свою постоянную внутреннюю боль. И её ресурсов, возможно, хватает на то, чтобы её просто выносить. Если рядом появляется кто-то страдающий, то её ресурсов вряд ли хватит на то, чтобы выносить двух страдающих одновременно — себя и ребенка (или другого близкого человека). Тогда она либо отвергнет ребенка, прервет контакт с ним, с помощью ухода от своих чувств, прервет связь со своей внутренней болью, либо разрушится — уйдет в свое страдание, попадет в свою травму и тогда эмоциональный контакт с ребенком все равно прерывается. Она станет просто функциональной, но не эмоциональной, и ребенок это внутренне чувствует, как то, что мама больше его не любит. Хотя на самом деле мама старается удержать себя от ухода в открывшуюся травму. А переживать чувства она не может, как мы помним, и страдание ребенка для неё — острый нож. Она будет стараться заменить отсутствующие эмоции на что-то другое, более доступное, например гиперзаботу, опеку и прочие материальные радости. Дети обычно это чувствуют так, как будто бы мама не дает чего-то важного, но все же дает хоть что-то. И потому чаще всего такие дети не сепарируются от матерей, в надежде, что рано или поздно те им дадут и недостающее, ведь мама такая отзывчивая, так много для меня делает и так сильно заботится. Ну, или зависимо от контекста её травмы, возможно будет злиться и наказывать ребенка за его страдания. Обесценивать его чувства — у тебя и так все есть, чего тебе еще нужно. Прекрати требовать. И фактически запрещать переживать боль и горе. И в первом — гиперзаботы, и во втором случае — отвержения и наказания, ребенку фактически запрещено чувствовать то, что он чувствует. Постепенно ребенок начинает верить что то, что он чувствует неправильно, неадекватно и самое главное — вредит маме. Потому как если все же переживать, то поддержки не будет, и маму невозможно будет сохранить, она не выдержит переживаний ребенка. И в таком случае ребенок оказывается в одиночку не только перед лицом своей боли и отчаяния, но и вины за то,что он что-то сделал с мамой и теперь она разрушена и сама стала жертвой. Мало кто из взрослых зрелых людей справится с задачей поддержать другого человека в тот момент, когда сам он переживает не лучшие времена. Ребенок с этим не справится априори. Чтобы маму не потерять, а для ребенка — она залог выживания, он жертвует своими чувствами и каким-нибудь образом научается их не чувствовать. Обычно с помощью игнорирования, обесценивания, вытеснения, подавления и прочих психических защит. Психические защиты, собственно и образуются, как ответ психики на запрос — как не чувствовать того, что я чувствую, как обезболиться. Им ребенок тоже обучается у родителей. Часто в случае подавления возникает депрессия (та самая анаклитическая), в случае вытеснения — параноидные страхи и фобии, в случае обесценивания — нарциссическая пустота. Но чаще, конечно, эти механизмы тесно переплетены и в чистом виде существуют крайне редко. А далее, вырастая, такой ребенок будет искать себя. Он будет смутно или явно чувствовать, что с ним что-то не так, ему чего-то не хватает. Он будет искать себя — живого, настоящего, способного чувствовать и переживать жизнь. И возможно найдет. Но для этого он должен разрешить себя переживать свои отчаяние, горе, неразделенную любовь. Ему снова придется пережить ту боль, которую он когда-то себе запретил. Но тогда тот запрет был чтобы не потерять, а это разрешение — чтобы обрести.

Показать полностью…

Страх — это энергия, которая сжимает, закрывает, втягивает, убегает, прячет, накапливает, наносит ущерб. Любовь — это энергия, которая расширяет, раскрывает, посылает вовне, отпускает, дает откровение, делится, исцеляет. Страх укутывает ваши тела в одежды, любовь позволяет вам оставаться нагими. Страх замыкается и заканчивается на том, что у вас есть, любовь — позволяет отдать все, что у вас есть. Страх гребет под себя, любовь — касается с нежностью. Страх сковывает, любовь — отпускает. Страх рождает боль, любовь — облегчение. Страх атакует, любовь — преображает. Любая человеческая мысль, слово или деяние основаны на одном из этих чувств. Другого выбора не существует, поскольку выбирать больше не из чего.

Показать полностью…

1. Внимательно слушать человека в самом начале знакомства. Если он говорит, что любит выпить, верить. Если рассказывает о своей безответственности, верить. Если роняет фразу "тебе со мной будет плохо", верить. И уходить. 2. Верить своим ощущениям, подозрениям, чувствам и глюкам. Если мне кажется, что в отношениях что-то не айс, так оно и есть. Если происходит неясная муть, она реальна. Если в объятиях человека мне неуютно, верить телу безоговорочно, оно правдиво на 100%. Если я не доверяю человеку без видимых причин, значит, одно из двух. Или он мне врёт, и я чую это жопой, то есть подсознание считывает то, что я не осознаю, и шлёт тревожные сигналы. Или у меня траблы с доверием, и тогда всё равно мало что выйдет хорошего, кроме взаимного выноса мозга. Если я глючу постоянно на ровном месте, я, вероятно, нуждаюсь не в отношениях, а в курсе психотерапии, возможно, медикаментозной. Главное — верить и ощущениям, и чувствам, и подозрениям, и глюкам. 3. Присматриваться и охлаждать голову. Если после дня знакомства я лечу над землёй с мыслью "это ооооооон", не встречаться назавтра. И напослезавтра тоже. Читать книги, работать, гулять в одиночестве и с друзьями. Вспоминать не только то в его проявлениях, от чего у меня мурашки и бабочки, но всё, что я видела и слышала. Прислушиваться к тому, как мне его реплики, действия, поведение. Если это "тот самый", никуда он не денется. Но чаще оказывается не он. 4. Любую черту, которую я вижу в нём, проверять на себе. Вижу исключительную доброту? Ищу её в себе, нахожу, признаю, оглаживаю и лелею, наслаждаюсь ею и проявляю её. Замечаю в другом опупенное чувство юмора? А нравится ли мне моё? Балдею ли я от своих шуток, считаю ли их крутыми и огонь какими смешными, получаю ли от окружающих подтверждение, что я не псих-одиночка, который сам шутит, сам смеётся, пока вокруг вытягиваются недоумённые лица? 5. Вступать в отношения медленно. О-ч-е-н-ь м-е-д-л-е-н-н-о. Никаких голов в омутах, там себя не слышно, не видно и не прочувствовано. Замечать себя, проверять свои отклики. Ну да, я об этом сказала в п. 3. 6. Проверять, говорю ли я НЕТ. Неудачному времени встречи, пятой встрече в кафе, когда у меня завтра не будет денег на капусту, не очень интересному фильму или спектаклю, неприятным словам в свой адрес, преждевременным, на мой взгляд, прикосновениям и сексу. Со всем согласная я, страдающая от недосыпа, неуместных трат, скучно проведённого времени и постели из "проще согласиться, чем объяснить, почему не хочу", — это не я, а отчаянно голодный до внимания котик, который так боится остаться один, что готов на любую херню, "только не уходи". Такому котику-мне надо на терапию, искать себя под отрощенной для пущей привлекательности шёрсткой. 7. Сохранять свои любимые занятия и убеждаться, что с присутствием человека в моей жизни эта самая жизнь становится богаче как минимум на этого самого человека. А не так, что он ярко светит и греет, а холсты, пневматическое ружьё и плавательная шапочка засохли, заржавели или намертво слиплись. Да и вообще — проверять, есть ли у меня мои собственные интересы, увлечения, хобби? Если человек уйдёт или умрёт, останется ли мне что-то моё, или вся моя жисть, как планетка, вращается вокруг его слепящей солнечности. 8. Иметь друзей. Своих. Которые были и будут независимо от этого человека.9. При любом дискомфорте неясного генеза идти его прояснять. Я иду на психотерапию. Именно ей я благодарна за то, что пишу этот текст. Будучи по уши внутри эмоциональной зависимости, ничего этого я не видела и не понимала. Но выход точно есть. Пусть через годы, но есть. И на выходе свежо, радостно и свободно. И можно наконец любить, а не зависеть.

Показать полностью…

Когда я выходила из тяжелых отношений, я приличное время мысленно сильно за них держалась. То есть я понимала, что толку не будет, но мне все равно казалось, что я смогу что-то исправить. Оставьте в покое другого, займитесь собой, изображение №1 Когда туман эйфории рассеялся, я начала видеть все психологические особенности другого человека. Я их всегда в глубине души знала, но, как и большинство из нас, пребывала в уверенности, что любовь способна на все, что человек может измениться. Я искала статьи по теме зависимостей, об акцентуациях характера, о природе инфантильности и манипуляций и так далее, и тому подобное. Бросала у себя на странице, показывала человеку: «На, посмотри, вот же! Вот что происходит! В тебе так, вот так и вот этак все устроено!». Догадываетесь, что я получала в ответ? Правильно, агрессию и «сама дура». А как вы хотели? То, на что вы тыкаете пальцем, человеку болит. Все особые модели поведения — это психологические защиты от душевных ран. Это выработанные годами стратегии поведения, которые позволяют относительно безбедно существовать в мире, не будучи целостными личностями. Сейчас я могу с уверенностью сказать, что человек может измениться. Человек действительно может измениться. Но только в одном случае (читайте внимательно!) — КОГДА САМ ЭТОГО ЗАХОЧЕТ. Вы, наверное, думаете, что станете тем самым мотиватором, для которого, ради которого, вопреки которому ваш близкий человек захочет измениться? Не обольщайтесь. Ваше влияние не больше, чем погода за окном. К вам, возможно, приспособятся, возьмут зонтик в случае непогоды, но менять свои убеждения, а еще больше — структуру своей личности — ради тучек за окном… В себе ли вы? Вот если самого человека внезапно перестанет устраивать, что во время дождя ему тоскливо, а в жару он страдает…. Когда ему самому надоест, что он глубоко несчастен, неуспешен, что жизнь складывается не так, как хочется, или еще что… Или, чем Бог не шутит, во сне посетит озарение, что «хреново я как-то живу»… Вот тогда все возможно. Но вы уже будете далеко от эпицентра взрыва… И лучше бы вам быть подальше, чтоб не накрыло взрывной волной… Потому что признать, что «я сам был причиной всего в своей жизни» — очень трудное испытание. Как правило, причиной неудач назначается тот, кто рядом… Или был рядом… Пока еще тот человек пройдет долгий путь к пониманию, с кого все начинается в нашей жизни… Если захочет идти… Доналд Уолш писал, что «лучшее, что мы можем сделать для человека в любви — предоставить ему большую порцию себя самого». Это не злость, не месть, не «посмотри-ка, как тебе будет без меня». Это спокойная убежденность, что каждый человек имеет право быть тем и быть с тем в себе, что у него есть. Даже то, что вы временно (а это всегда временно) состоите в паре, не дает вам право изменять другого человека. Мы ответственны только за себя самих. Мы рождаемся отдельно друг от друга и уйдем сами по себе. У каждого из нас своя собственная жизнь и предназначение. Ваша воля распространяется только на вашу жизнь. И не надо строить из себя Господа, думая, что вы вправе влиять на судьбу другого человека. Оставьте в покое другого, займитесь собой. У психологов есть принцип — не решать проблемы клиента без запроса. Да, собственно, без запроса он еще и не стал клиентом. Поэтому и вам стоит следовать этому золотому правилу мироздания: «Не надо вмешиваться там, где вас не просят», Я подчеркиваю, взрослый, психически здоровый человек в состоянии разобраться со своими проблемами или попросить о помощи, если не может их решить. Станьте творцом своей судьбы — это лучшее, что вы можете сделать в жизни. Если кому-то нужно измениться рядом с вами, это произойдет. Вы станете мотиватором самим фактом своей реализации. Если другого человека ваш путь не привлекает, не вдохновляет, то и это здорово — у него, очевидно, своя дорога. А с вами рядом пойдут те, чьи пути лежат поблизости от вашего.

Показать полностью…